Рональд Ротунда - Либерализм как слово и символ. Борьба за либеральный бренд в США

Символы также позволяют политическим лидерам создавать видимость деятельности. Им весьма на руку, особенно в нашем демократическом обществе, то, что они могут хотя бы создавать впечатление, будто действуют. Людям нравится думать, что для решения их проблем что-то предпринимается; а для достижения популярности в короткий срок нет большой разницы, делается или нет что-то на самом деле. Значительная часть истории антимонопольного законодательства дает прекрасный пример способности символов замещать реальность.

В 1890 г. под давлением общественного мнения Конгресс принял половинчатый закон, направленный против монополий. По словам автора этого закона [16] Антимонопольный закон, или закон Шермана, назван по имени инициатора законопроекта – политика Джона Шермана (Sherman, 1823–1900), в разное время бывшего членом Палаты представителей, сенатором от штата Огайо, государственным секретарем, министром финансов США. В 1890 г. – сенатор и лидер фракции республиканцев в Сенате. Законопроект Шермана вступил в силу 2 июля 1890 г. при президенте Гаррисоне. Однако активно использовать его начал только президент Теодор Рузвельт в своей антитрестовской кампании. Это первый антитрестовский (антимонопольный) закон США, согласно которому создание треста (монополии), препятствующего свободе торговли, или вступление в сговор с такой целью является преступлением. Акт обязывал федеральных прокуроров преследовать такие преступные объединения и устанавливал наказание в виде штрафа, конфискации или тюремного срока до 10 лет. – Прим. перев. , Шермана (который тогда был сенатором), цель состояла в том, чтобы внести «некий билль под названием “Билль о наказании трестов” и идти с ним на выборы» [17] T. H. Williams, Richard N. Current, and Frank Freidel. A History of the United States Since 1865. New York: Alfred A. Knopf, 1961), p. 197. . Позже, в 1914 г., Конгресс принял антитрестовский закон Клейтона [18] Закон Клейтона (Clayton act), названный по имени разработчика, Генри Клейтона, был принят в США в 1914 г. при президенте Вудро Вильсоне для уточнения положений, содержащихся в законе Шермана. Определение треста, данное в законе Шермана («договор, объединение в форме треста, или в иной форме, ограничивающее торговлю…»), позволяло использовать этот закон как против монополий, так и против профсоюзов, а равным образом и против фермерских организаций; закон Клейтона устранил антипрофсоюзную (и антифермерскую) лазейку. – Прим. перев. , который Сэмюэл Гомперс приветствовал как «Великую хартию вольностей для рабочих» [19] Великая хартия вольностей – грамота, предъявленная восставшими крупными феодалами английскому королю Иоанну Безземельному, которую он подписал 15 июня 1215 г.; это был первый конституционный акт Англии. – Прим. перев. , поскольку полагал, что билль Клейтона выводит профсоюзы из-под действия антитрестовских законов. В действительности закон Клейтона на протяжении большей части своей истории использовался скорее против труда, чем против капитала [20] Ibid., p. 332. . Термонд Арнольд в «Фольклоре капитализма» очень точно подметил, что символические законы против трестов убедили среднего гражданина, что дело сделано. Неважно, что в первые 40 лет XX в. законы были беззубыми, что средства контроля, которые существовали, часто не использовались и что суды всякий раз, когда это было возможно, толковали законы в пользу трестов. Обычные люди не были равнодушны к проблеме: они искренне думали, что эта проблема уже решена [21] Thurmond Arnold. The Folklore of Capitalism. New Haven: Yale University Press, 1937, p. 207–208. .

Еще одна причина, по которой символы правления важны, состоит в том, что они отражают идеи людей, их восприятие мира и иногда их сокровенные мысли. Например, уроженец о-ва Барбадос, учитель средней школы из Бруклина Кит Бэрд выразил свое понимание борьбы за гражданские права посредством собственного использования символа. Когда в 1966 г. на национальном совещании Американской федерации учителей Бэрд предложил резолюцию, в которой настаивал на проведении кампании по замене термина «негр» на «афро-американец», он ясно показал свое понимание движения за гражданские права: он доказывал, что «уже давно пора повысить статус негров, называя их – через дефис – американцами, подобно итало-американцам и другим группам меньшинств». Слово «негр», с его точки зрения, исторически употреблялось «только чтобы описать порабощенного и позволяющего себя порабощать» [22] Nan Robertson. Teacher Opposes the Term «Negro», New York Times, December 10, 1966, p. 27. .