Анастасия Шишкова - Евразийская модель российского государства. Монография

Евразийцы последовательно доказывают, что Россия того времени, будучи провинцией большого государства, была включена в общую систему монгольской государственности, в том числе и в ее финансовую систему. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что целый ряд русских слов, относящихся к финансовой сфере (казна, казначей, деньга, алтын, таможня), был заимствован из монгольского и татарского языков и продолжает успешно существовать в современном языке.

Помимо этого, многие системообразующие элементы государственной структуры русские заимствовали именно у монголо-татар: систему административного управления, финансового хозяйства, почтовую связь и пути сообщения, – так как Русь была частью структуры монгольского государства.

Евразийцы считали, что приобщение же к этой государственности не могло быть только внешним, что был воспринят сам дух этой государственности. «Параллельно с усвоением техники монгольской государственности должно было произойти усвоение самого духа этой государственности, того идейного замысла, который лежал в ее основе. Хотя эта государственность со всеми ее идейными основами воспринималась как чужая и притом вражеская, тем не менее величие ее идеи, особенно по сравнению с примитивной мелочностью удельно-вечевых понятий о государственности, не могла не произвести сильного впечатления, на которое необходимо было так или иначе реагировать» [31] Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 226. .

Великую, но чужую идею, «обладающую неотразимой притягательной силой», необходимо было наполнить русским содержанием, отделить от «монгольства» и связать с православием, потому что все унаследованные традиции только тогда становились русскими, когда сопрягались с Православием. «Потускневшие» идеи Чингисхана вновь ожили в совершенно неузнаваемом византийско-христианском виде. Русское сознание вложило в эти идеи силу религиозного горения и национального самоутверждения, которыми отличалась та эпоха. В таком виде эта идея и стала русской. «Так совершилось чудо превращения монгольской государственной идеи в государственную идею православно-русскую» [32] Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 227. , – пишет Н.С. Трубецкой.

Сложный психологический процесс превращения монгольской государственности в русскую центрировался в Москве, и князья Московские становились живыми носителями новой русской государственности. Князья Московские сначала сотрудничали с татарами, лояльно служа хану и втягиваясь в административную работу монгольского государства, перенимая опыт, а затем объединились в борьбе против Золотой Орды: «Монголы сформулировали историческую задачу Евразии, положив начало ее политическому единству и основам ее политического строя» [33] Евразийство. Опыт систематического изложения / Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. М.: Русская книга, 1992. С. 381. .

Беспрецедентным по своей смелости было утверждение евразийца Н.С. Трубецкого о том, что свержения татарского ига как такового никогда и не было, это был просто отказ Иоанна III платить дань Орде, но военных последствий это событие так не имело. Важно было не обособление Руси от власти Орды, а распространение власти Москвы на значительные территории, которые ранее были подвластны Орде, т. е. произошла «замена ордынского хана московским царем с перенесением ханской ставки в Москву» [34] Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 229. . Московское же государство, сохранившее ценой татарского ига православие и национально-культурную самобытность, стало преемником монголов. Именно так расценивает эти события народная традиция, отмечает Трубецкой; в народном творчестве Москва и Московское государство, историческое, а не сказочное, начинаются с Ивана Грозного, завоевателя Казани, Астрахани и Сибири: «зачиналась каменна Москва, зачинался грозный царь Иван Васильевич».

С того момента как московские князья перестали быль правителями одной обособившейся провинции монгольской империи, перестали быть сепаратистами и «собирателями земель русских», а стали «собирателями земель татарских», они стали настоящими государственными правителями, утверждает Н.С. Трубецкой. Отметим, что процесс нарастания религиозно-национального духа на Руси времен татарщины, который привел к зарождению религиозно обоснованной национально-государственной идеи, совпал с процессами ослабления идейных и моральных основ монгольской государственности, начавшихся после смерти Чингисхана и обусловленных несовершенством и практической неосуществимостью замыслов и идей великого правителя. Многие высокие татарские чиновники принимали православие и вливались в русский правящий класс, что значительно изменило его личностно-культурный потенциал, так как новообращенные татары являлись представителями того благородного типа кочевников, на который опирался Чингисхан и на котором строил мощь своего великого государства [35] В этом смысле показательны масштабы русско-татарской культурно-генетической ассимиляции. Примерно треть семей русских аристократов были по своему происхождению татарами. Г.В. Вернадский и Л.Н. Гумилев приводят в качестве примера более шестидесяти известных русских фамилий, имеющих татарские корни. В их числе Аксаков, Аракчеев, Ахматов, Бахтеяров, Бердяев, Булгаков, Бунин, Бухарин, Годунов, Державин, Ермолов, Карамзин, Киреевский, Мичурин, Рахманинов, Салтыков, Татищев, Третьяков, Тургенев, Тютчев, Ушаков, Шереметьев и др. (См.: Побединский В.Н. Философия культуры классического евразийства: Автореф. дис. Нижневартовск, 2008) .