Владимир Быков - Размышления о природе и жизни

Ко времени работы над проектом я уже накопил кое-какой опыт, заработал определенный вес и авторитет во внешнем мире и на заводе, а главное, приобрел (подготовил) и там и здесь много единомышленников, и оттого даже, по прошествии более четверти века, мне кажется, в рамках реально возможного, нам удалось сделать почти все, что было задумано.

История создания стана началась в момент моего первого появления на заводе, когда вышло постановление Совмина СССР от 30.12.49 года, позднее уточненного распоряжением того же Совмина от 19.09.51 года за № 19815-р, подписанным лично. Сталиным. Последним Уралмаш обязывался «закончить составление технического проекта… и выдать министерствам – поставщикам задания на проектирование и изготовление комплектующего оборудования в ÌV кв. 1951 г.». В отличие от аналогичных документов, которыми оговаривалось все и вся, что, по изменению ситуации, неизбежно мешало использовать документ по прямому назначению, оно было чрезвычайно кратким и открывало заводу «зеленую улицу» для привлечения к работе любого нужного соисполнителя.

Тут я отвлекусь и расскажу, как через десяток лет мне пришлось воевать с нашими заводскими «законодателями». Работа над крупными комплексами сопряжена с большим числом отклонений от ранее намеченных программ и неизбежных корректировок, в том числе, связанных со срочным изготовлением чего-нибудь нового.

Когда я вылез на уровень самостоятельной работы, мне пришлось заняться подготовкой подобных распоряжений по срочному изготовлению этого «нового». Обратился к предыдущему опыту. Взял в качестве образца несколько ранее подготовленных распоряжений, и обнаружил в них такие пошаговые подробности, с указанием служб, цехов, фамилий их начальников, дней и чуть не часов исполнения отдельных операций, которые абсолютно не были увязаны, естественно, ни с уже имеющимися заводскими планами, ни с загрузкой служб, ни с документами других конструкторских подразделений. Они не соответствовали ни здравому смыслу, ни моему пониманию процедуры организации данного процесса.

Вспомнив сталинское распоряжение, его краткость и корректность, взял и написал первый проект распоряжения, в котором первым пунктом признавалась необходимость в этом узле, а вторым – плановая и производственная служба обязывались обеспечить изготовление его к такой-то дате. И все. Напечатал и понес его на согласование начальнику производства С. Т. Лифшицу, отличному руководителю и мужику… и был им завернут: как это какой-то пацан придумал внести изменения в давно установившийся «порядок». Не подействовали никакие аргументы. ни ссылки на Сталина. Потребовалось чуть не десять лет, прежде чем удалось доказать Соломону Тимофеевичу, а может и кому его сменившему, мою правоту и получить согласие на подготовку приказов и распоряжений по «сталинскому» образцу.

Но почему, задаю себе вопрос, при Сталине была избрана такая краткая и деловая форма организующих документов, которой фактически затверждалась свобода в действиях ответственных исполнителей согласно требованиям оперативной ситуации? Что это, дело ума Сталина? Нет, полагаю, то было, прежде всего, делом рук тогдашних руководителей. Но и Сталин, судя по многочисленным фактам, будучи великим прагматиком, отлично понимал, что к чему и от кого зависит. Что живое дело определяется не чиновниками, а главными исполнителями. Не потому ли он и вся руководящая «гвардия» тогда работала и общалась с главными конструкторами, директорами заводов и институтов, учеными, инженерами. И сам Сталин, как недавно вспоминал академик Б. Литвинов, «знал всех конструкторов и считал это своей прямой обязанностью».

Один из той гвардии – С. Афанасьев, занимавшийся в годы войны изготовлением боеприпасов, – в 80-е был назначен нашим министром тяжелого машиностроения. Мы как раз пускали в эксплуатацию установку ножниц для обрезки боковых кромок листов на Донецком метзаводе. С ним до сего времени были мало связаны, не знали их людей, они наших, и думаю, больше поэтому, там произошли какие-то осложнения. Их начальство перепугалось и вместо обращения к нам забросило сразу серию телеграмм на самый высокий уровень. Через два-три дня, когда мы успели уже командировать туда нашего конструктора, раздался телефонный звонок.

– Владимир Александрович? – Да. – С вами будет говорить Министр.

– Владимир Александрович, здравствуйте! – Здравствуйте, Сергей Александрович, слушаю Вас, – отвечаю ему, и одновременно задаю себе вопрос: «С чем это он, и почему ко мне, а не к кому-нибудь из заводского верховного руководства?».