Николай Блохин - Неурядицы в вечерних землях. Очерки политической философии христианского либерализма

Что касается прилагательного «христианский» то оно не является призывом к превращению христианства в государственную религию или, тем паче, к притеснению других религий и мировоззрений. Речь не идёт и о том, будто приверженцами христианского либерализма могут быть только христиане.

Когда я говорю о христианском либерализме, имею в виду только одно – христианская вера помогает обнаружить и отвергнуть пагубную черту современной политической жизни – обожествление политики.

Именно это обожествление породило целый паноптикум радикальных идеологий – и прямо сейчас, на наших глазах, они вновь пытаются навязать себя, как «новую нормальность».

Люди, утратившие религиозную веру, продолжают мечтать об Абсолютном благе – и безотчётно наделяют чертами такого Блага свои политические проекты, позабыв, что политика – это про другое. Политика – это про столкновение и согласование интересов в публичном пространстве, а не про сооружение на земле небесного Иерусалима.

Напомнить об этом, привнести в политику немного здравомыслия, призваны именно религиозные люди, которые понимают – совершенный мир если и возможен, то только в результате вмешательства благой трансцендентной силы, которая обычно называется Богом. Все желающие небесного Иерусалима могут молиться вместе с нами, призывать Бога и надеяться. Однако молитва – это не политическое действие.

Для молитв и богослужений существуют церкви, а в политической сфере следует заниматься тем, что можно сделать человеческими силами в нашем мире, по эту сторону истории. Христианский либерализм, о котором я пишу – это либерализм христиан (и, возможно, представителей других религий – но я не могу говорить с их позиции, изнутри их опыта), привносящих в политическую философию и практическую политику это здравомыслие.

Так сложилось, что отправной точкой для моей работы над этой темой стали некоторые идеи А. А. Зиновьева, высказанные очень неоднозначным советским философом в его «антисоветский» период. Трактаты Зиновьева, написанные в 1970-е – 1980-е гг., интересны не анализом социальной структуры и системы управления СССР – об этом он не говорит практически ничего нового по сравнению, например, с Михаилом Восленским. Однако Зиновьев предложил интересную идею «коммунальных отношений» и описал, как конкретно эти отношения функционируют внутри типичных «клеточек» советского общества – трудовых коллективов.

С одной стороны, в коллективах, описанных Зиновьевым, есть «активисты», не имеющие формальных полномочий, но на деле играющие важную роль. Это люди, создающие «внутреннее общественное мнение коллектива», «распускающие слухи и сплетни», «составляющие негласные досье на каждого члена коллектива» 1 1 Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность // Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность; Кризис коммунизма. Москва, 1994. С.147. .

На другом полюсе в коллективе находятся отщепенцы, изгои, те, кого коллектив дискриминирует или даже выталкивает из себя. Зиновьев подчёркивает, что выталкивание каких-то людей на роль отщепенцев – это не случайность, но постоянно присутствующий и необходимый в функционировании коллективов феномен. «Поразительным, однако, является не то, что коллектив расправляется с отщепенцем, а то, что он с необходимостью выталкивает какого-то своего члена на роль отщепенца. <���…> Выталкивание подходящего человека в отщепенцы, одновременное стремление сделать его своим, затем – стремление дискредитировать и подавить его, наконец – исключение из общества, – все это суть необходимые элементы тренировки общества на монолитное единство» 2 2 Там же. С. 149—150. .

Итак, под неформальным руководством «активистов» коллектив сплачивается, расправляясь с «отщепенцами». Зиновьев видел в этой динамике не культурную особенность позднего советского общества, а универсальное свойство любого человеческого общежития, которое лишь отчасти сдерживается и подавляется институтами цивилизации (правом, религией и т.д.). Может показаться, что это слишком широкое обобщение. Однако интуицию Зиновьева можно подтвердить данными из совершенно других областей, о которых он сам, скорее всего, не знал и не думал.

Школьная психология разных стран за последние десятилетия накопила огромное количество наблюдений и сведений именно об этом феномене. «Коммунальные отношения» Зиновьева – это не что иное, как пресловутый буллинг.