Алексей Цветков - Марксизм как стиль

– Мы можем сотрудничать с националистами, если у них правильная экономическая программа!

– Нет, с ними нельзя сотрудничать, потому что они не разделяют этики гуманизма, а это основа нашей политики…

Но более продуктивным был разговор с белорусами из журнала «Прасвет» о ситуации в Минске и с прибывшими в лагерь казахскими рабочими активистами. Белорусская и казахская модели «суверенной бюрократии» это самый нежелательный для собравшихся у Абая, но весьма вероятный, политический сценарий.

«Кабаре Безумного Пьеро» громко и поставленными голосами пело зонги Брехта – звучало весьма театрально, в смысле, профессионально. Толпа ритмично хлопала и подпевала в припевах, включая тех, кто стоял под зонтиком с символикой «МММ».

При всей разнице во взглядах, были на бульваре и вещи, безусловно объединяющие всех, например, презрение к «НТВ». Когда появился их журналист с камерой, его обступили улюлюкая, аплодируя, предлагая «печеньки», бросая денежную мелочь и всячески кривляясь. Думаю, что «с точки зрения» энтэвэшника, он был окружен компанией редкостных уродов.

Вскоре на бульваре распространилась и третья газета, в которой ко всеобщему недоумению, Яшина называли «комендантом лагеря», получившим эту власть от арестованных «лидеров» – Навального и Удальцова.

Оккупация состояла из тела и скелета. Тело это пришедшие ради «развиртуализации» своих фейсбуковых «друзей», ну и посмотреть на лидеров и звезд. Пообщаться с той частью группы «Война», которая не в тюрьме и не в розыске т.е. с Петром Верзиловым. Обсудить тонкости делёзовских переводов с Аронсоном и Петровской, поспорить о наследии Грамши с Пензиным, постоять близко к «фюреру хипстеров», как прозвали его недруги, Юрию Сапрыкину или взять автограф у режиссера и вечного хиппи Аристокисяна, постоянно жившего в лагере. Посмотреть на свежем воздухе сценки из «БерлусПутина» и принести домой ворох разнопартийных листовок, которые дома тускнеют и глупеют, изъятые из уличного обращения.

Постоянный же скелет лагеря – ассамблея активистов, коллектив прямой и непосредственной демократии, не нуждающейся в «харизматах» и «живых символах», ведь все и так мысленно уже в масках Гая Фокса из «Вендетты». Ассамблея, собственно, всем и управляет, от раздачи бутербродов до юридической помощи задержанным. Это требует высокой сознательности, большой самоотдачи и включенности и вряд ли может длиться долго, если только люди не сменяют друг друга, однако это вовсе не значит, что такая форма управления невозможна в принципе.

Интересно наблюдать, как новоприбывшие активисты входили во вкус политического творчества, как им начинала нравиться самоорганизация. Часто они начинали с «ну это мы пока тут всё сами, на безрыбье, вот выйдет наш Навальный (варианты: Удальцов, Немцов)». Но уже через сутки их лица меняло выражение радостной мобилизации. Они открывали для себя, что им не нужно ни на кого смотреть снизу вверх – «не сотвори себе вождя, звезду и эксперта» – любое решение может быть принято простым большинством собравшихся и реализовано теми, кто добровольно за это взялся. Это малореально, если ассамблея включает тысячи, но скелет лагеря составляла пара сотен добровольцев и это оказалось реально. Не знаю, где и когда ещё в нынешней России можно получить столь необычный опыт альтернативной и горизонтальной социализации. Это примагничивало людей друг к другу гораздо лучше, чем сближает общая ненависть к государству или общее доверие к лидеру, а точнее, к созданному медиа, портрету. «Это не протест, это процесс!» – гласил самый любимый оккупайцами плакат.

Главное внутреннее противоречие движения в том, что для одних («лидеров» и «медийных персон») такая сеть самоорганизации есть временная вынужденная мера, резервная программа, дающая шанс перезагрузить, сменить «нечестную» (т.е. чужую) власть на «честную» (т.е. свою). Но для возникшего прямо на улице актива это нечто совсем другое – опыт альтернативной политики, который должен постепенно вытеснять политику традиционную, элитарную и представительную, сводя политическую роль денег, вождей и известности к минимуму.

Кульминация «Ассамблеи» настала в последний день, когда в лагере не послушались ни Гудкова, ни Пономарева, ни Немцова и решили оставаться до первых задержаний. Это была не только проблема для «коменданта Яшина», но и вообще для всех «лидеров». У Абая складывается новый субъект политического действия с новым опытом. Люди больше не хотят быть массовкой для «честных» вожаков против «нечестных» и готовы взять на себя организацию сопротивления сами.