Алексей Цветков: Марксизм как стиль

Когда начался военный конфликт между Китаем и Вьетнамом, он рыдал у радиоприемника и отказывался общаться с кем либо. Сартр мог бы написать о таком человеке роман, а Годар снять фильм, но они были слишком далеко.

Сын известного советского писателя, дружившего с Заболоцким, в войну дошел до Берлина офицером-артиллеристом и в первый же свободный час отправился поклониться могиле Гегеля. На фронте он заслужил два ордена и медали, но чаще показывал гостям папку с грифом «Только для фюрера», которую хранил как сувенир.

Между боями артиллерист читал «Феноменологию духа» по-немецки. Великая война была для него вооруженным конфликтом левого и правого гегельянства и у надгробия он поблагодарил философа за то, что наше гегельянство оказалось надежнее и подняло над немецкой столицей свой флаг, а не наоборот.

Гений это всегда продукт команды и результат конкретной политики. Немцы первыми ввели у себя государственный культ образования, основав гумбольтовский университет в 1810 и стараясь таким «просвещением сверху» избежать немецкого аналога недавней французской революции. Прусский патриот Гегель вроде бы подтверждал успех этой стратегии, но большинство его учеников, как прямых, так и заочных, включая Маркса, оказались крайними бунтарями.

Германофилом Ильенков остался на всю жизнь: переводил Канта и Лукача, печатал свои книги на трофейной немецкой машинке, рисовал собственные декорации к «Золоту Рейна» и лично знал в Москве всех стоящих исполнителей Вагнера, партитуры которого читал перед сном, чтобы привести в порядок сознание.

После смерти Сталина он преподает в МГУ и пишет собственную «Космологию». Из его фронтовой шинели, которую он так долго не менял на пальто, вышла целая «семья» лучших советских интеллигентов-шестидесятников, да и многие будущие диссиденты и эмигранты.

Чему он их учил? Внутренние противоречия – двигатель любого развития. Границы проходят внутри вещей и явлений и главным законом бытия, условием существования, является столкновение любого явления с самим собой. Так, например, человеческий дух раскрывается по-настоящему, только пережив ошеломляющий опыт встречи с собственной материальной причиной.

Ничто это наиболее общая форма Нечто. Пространство и время есть только способы перехода качества в количество.

Правильно и глубоко понять самую ничтожную часть мира означает понять всю нашу реальность целиком.

Но любимая идея Ильенкова – делегирование своего смысла как условие всякого проявления. Всё становится «собой», лишь покинув отведенные ему пределы и границы, как актёр в театре становится собой, только изображая другого. Человек становится человеком в результатах своей деятельности. Делегированное сознание лежит в основе политического представительства.

В наиболее общем виде такая логика приводит философа к тревожной идее, которую он не озвучивает перед студентами, но излагает в «Космологии»: окончательный смысл разумной жизни в космосе реализуется только после самоликвидации самой этой жизни и самого этого космоса. Смысл материального бытия открывается в термоядерном пожаре. Стопроцентный атеист Ильенков пишет марксистский апокалипсис, собственную программу конца света.

Остывание, замедление, угасание, энтропия, потеря силы – вот главный закон космоса. Разум появляется во вселенной как обратный энтропии процесс, как вызов фатуму, способный вернуть реальность к состоянию изначального плазменного взрыва и «перезагрузить» всю энергию космоса, не оставив ни одного атома на прежнем месте. Дать миру ещё одну «огненную юность». Человек есть уникальный инструмент самопонимания, самоуничтожения и самовозрождения вселенной. Освоение атомной энергии лишь первый намёк на нашу главную миссию – великое жертвоприношение, ради которого мы здесь.

Мало у кого с такой бесстрашной точностью выражен фаллический революционный пафос модерна, стирающего границу между мертвым и живым в акте созидательного разрушения. Космология Ильенкова возвращает нам пафос ведических гимнов – Шива, танцующий с огнем в многочисленных руках, творит и сжигает миры бессчетное число раз. Но место Шивы занимает человек бесклассового будущего, свободный от душеспасительных иллюзий и страха смерти. Человек как самая парадоксальная фигура атомного конструктора, рассыпающая весь конструктор ради возврата энергии в мир.