Владислав Гончаров - Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства

Составление проекта меморандума было закончено 24 июня; Берхтольд просмотрел его, придал ему окончательную, более смягченную форму, в которой, как он надеялся, этот меморандум покажется убедительным берлинскому Министерству иностранных дел и не вызовет возражений с его стороны.

Берхтольд начинает с анализа результатов Балканских войн и указывает на опасности, которыми угрожает Германии и Австрии существующее положение.

«Турция, у которой, естественно, имеются общие интересы с Тройственным союзом, и которая представляла сильный противовес России и Балканским государствам, почти совершенно изгнана из Европы и в значительной мере утратила свое прежнее положение великой державы. Сербия, политика которой в течение многих лет была враждебна Австро-Венгрии, а в настоящее время всецело подпала под влияние России, неожиданно сильно выросла в отношении населения и территории. Ее близость к Черногории и общее распространение великосербской идеологии делают возможным в ближайшем будущем дальнейшее расширение Сербии путем союза с Черногорией».

Обойдя по вполне понятным причинам вопрос о том, в какой мере Австрия сама виновата в создавшемся для нее скверном положении, Берхтольд подробно остановился на опасных агрессивных интригах России и Франции.

«Мысль об освобождении христианских народов на Балканах от турецкого ига, для того чтобы использовать их как орудие против Тройственного союза, была уже давно главной политической пружиной традиционной заинтересованности России в делах этих народов. За самое последнее время эта идея встретила сочувствие во Франции и выросла в план объединения всех Балканских государств в Балканскую лигу, чтобы таким образом положить конец превосходству Тройственного союза».

В заключение этого документа Берхтольд обращался к Германии с призывом поддержать программу Тиссы и указывал, что агрессивная политика России является не меньшей угрозой для Германии, чем для Австрии.

«В то время как Франция стремится ослабить двуединую монархию в надежде приблизиться таким образом к осуществлению своих планов “реванша”, намерения России гораздо шире. Если проследить развитие России за два последних столетия: беспрерывное расширение ее территории, колоссальный рост ее населения, столь значительно превышающий рост всех других европейских великих держав, а также огромное развитие ее экономических ресурсов и военной мощи, – и если принять во внимание то обстоятельство, что эта великая империя в силу своего географического положения и договорных обязательств почти совершенно отрезана от моря, то станет понятным, почему политика России всегда неизбежно носила агрессивный характер…

Ввиду всего этого австрийское Министерство иностранных дел пришло к убеждению, что общие интересы как Австрии, так и Германии требуют своевременного и энергичного противодействия событиям, которые подготовляются при помощи русских интриг и которые позднее, может быть, уже нельзя будет предотвратить».

В такой форме меморандум предназначался для отсылки в Берлин. Он должен был «открыть Германии глаза» на необходимость более энергично поддержать Австрию в ее дипломатическом ухаживании за Болгарией.

Но в воскресенье днем, 28 июня, было получено по телефону ужасное сообщение, что Франц-Фердинанд и его жена убиты в Сараеве. Это, по-видимому, возбуждающе подействовало на графа Берхтольда, который по натуре был, скорее, склонен действовать вяло и нерешительно. Многие историки, а также его венские знакомые, которых автор расспрашивал, характеризуют Берхтольда в его министерской деятельности как человека, всегда подчинявшегося чужим влияниям, особенно венгерцев – чиновников Министерства иностранных дел, относившихся враждебно к сербам: таких, как Гойос, Форгач, Макио. На него имел также влияние барон Конрад, начальник австрийского Генерального штаба. Министра иностранных дел рассматривали просто как «резиновую печать», которая штамповала все, что подсовывали другие.

Если такая точка зрения более или менее правильна для периода до сараевского убийства, то вряд ли это можно сказать относительно кризиса в июле 1914 года. Показания современников свидетельствуют, что, как бы сильно ни влияли на Берхтольда его подчиненные в Министерстве иностранных дел и представители военной партии, все же и сам он принимал весьма деятельное и гибельное участие в событиях, непосредственно вызвавших мировую войну. Раньше он колебался между двумя противоположными мнениями, выразителями коих были Конрад и Тисса. Теперь, после сараевского убийства, он решил воспользоваться этим преступлением как окончательным оправданием для того, чтобы раз и навсегда внести ясность в отношения между Австрией и Сербией.