Михаил Хазин - Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

Разумеется, столь сложное (по сравнению с феодальным) устройство общества требует больших затрат, и возникает лишь в чрезвычайно редких условиях [332] До XVII века республики на Земле можно было буквально пересчитать по пальцам – Рим, Афины, Флоренция, Венеция, Генуя... А дальше приходится вспоминать совсем маленькие республики, вроде Новгорода и Пскова! . Однако у него имеется одна существенная особенность: в республиках ее граждане подчиняются не своему сюзерену, а напрямую сообществу в целом (в лице его законов и представителей власти). В результате они чувствуют себя несколько более защищенным и с большей охотой ведут хозяйственную деятельность. В краткосрочном периоде эти «два-три процента» никак не проявляются, но на протяжении столетий оказывается, что именно в таких республиканских городах и концентрируется основная экономическая активность целых континентов. Более того, монархия, на территории которой [333] Обычно по не зависящим от монарха причинам, вроде изменения торговых путей или появления новых видов промышленности. начинается экономический рост, сталкивается с невозможностью управлять государством в «ручном» режиме, и в ней появляются республиканские механизмы. В то же время в условиях экономических кризисов и войн, когда хозяйственная жизнь резко упрощается, часто наблюдается обратный переход – общество возвращается к монархической форме правления, отдавая власть в руки «кризисного управляющего», то есть диктатора.

Наличие на территории государства развитых городов дает королевской власти дополнительный ресурс , который она может использовать против феодальной вольницы [334] Которая, кстати, и представляет собой типичный пример локальных правил «Вассал моего вассала не мой вассал» и означает, что правила игры на разных этажах феодальной лестницы разные, и король не имеет возможности напрямую управлять каждым из своих подданных. . Заключив союз с городами (то есть обложив их налогами в обмен на военную защиту), монарх получает независимый от своих вассалов источник дохода, а значит, и возможность значительно увеличить свою королевскую власть. В результате Франция Людовика XIV становится европейской сверхдержавой, а в исторической науке появляется термин «абсолютизм». Однако не везде союз с городами заключался монархами с позиции силы: в Англии не поладивший с финансистами король Яков II был свергнут нанятыми в Голландии войсками [335] Существует довольно обоснованная версия, что Славная революция была на самом деле операцией по захвату Британии голландским капиталом (который, в свою очередь, вел свое происхождение из Венецианской республики). На эту тему есть много интересных работ (см., например: [Арриги, 2006], [Фурсов, 2014]), но рассмотрение взаимодействия власти денег и власти традиции выходит за рамки нашей книги. , и Англия стала конституционной монархией (то есть фактически республикой). Прибавьте сюда тот факт, что и европейская аристократия, и мировая финансовая элита предпочитали заключать браки между собой, образовав достаточно замкнутое родоплеменное сообщество – и вы получите реальную картину распределения Власти в современном мире. В ней одновременно существуют родоплеменная, феодальная и республиканская формы, и ни одна из них так до сих пор и не взяла верх над остальными.

Читатель.А почему так? Ведь обычно бывает, что одна из форм оказывается эффективнее других и побеждает в историческом соревновании?

Теоретик.Дело в том, что любая Власть не существует сама по себе, а складывается из живых людей. Невозможно установить олигархическую власть там, где никто никому не доверяет; столь же бесполезны попытки восстановить монархию среди уже привыкших к личной безопасности олигархов. Однако сами элиты тоже меняются, в них приходят новые люди, да и дети всегда отличаются от родителей; поэтому реальная история представляет собой периодические колебания между олигархической и монархической формами Власти, а не линейный прогресс от одной формы к другой. Вспомним в качестве наиболее близкого примера историю многострадального XX века.

Предыдущий, XIX век наглядно показал, что с развитием военных технологий армия стала дорогим удовольствием, и без создания финансовой системы, способной предоставить в случае необходимости военные займы, вести продолжительные войны стало невозможно. В результате в крупнейших государствах мира (Великобритания, США, Германия) были созданы национальные банковские системы, быстро объединившиеся во всемирную банковскую сеть, управляемую мировой финансовой олигархией. К началу XX века эта финансовая элита [336] Которую у нас принято собирательно называть «Ротшильдами». заметно потеснила традиционные национальные элиты: «банкиры» (прежде всего, управляющий Банка Англии Монтегю Норман и американская группировка Морган и Кº) через сеть своих дочерних предприятий контролировали практически всю мировую экономику [337] Подробнее см. в соответствующем разделе второй части нашей книги. . Пиком их политического успеха стало создание Федеральной резервной системы США в 1913 году, а вершиной экономического могущества – международная торговля 1920-х годов, полностью контролировавшаяся узким кругом банкиров.