Коллектив авторов - Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений (сборник)

В конце декабря 1956 г., уже после венгерских событий, Тольятти на VIII съезде ИКП уделил довольно большое внимание проблеме Коминформа и его возможных преемников, четко обозначив свою принципиальную позицию: «Мы считаем опасной и неверной попытку расколоть коммунистическое движение на две части» (речь идет, очевидно, о создании Бюро компартий стран, строящих социализм, и объединения западных компартий – А.С.), ибо может создастся впечатление о разногласиях и трениях между этими структурами, о различном толковании тех выводов, к которым следует прийти на основе решений XX съезда КПСС. Он подчеркнул также, что ИКП была и остается «против возврата к любой форме централизованной организации», хотя всегда считала полезными встречи представителей компартий – «не с целью разработки обязательных для всех решений, а с целью прояснения позиций, сопоставления разных путей». По мнению итальянского коммунистического лидера, чья позиция в ряде моментов перекликалась с позицией лидеров СКЮ, к участию в таких встречах следовало бы приглашать и социал-демократов, склонных к союзу с коммунистами [989].

Что касается Мао, то он мог высказать свое негативное отношение к идее «азиатского коминформа» во время посещения Пекина в начале апреля советским эмиссаром А. И. Микояном, который был направлен Н. С. Хрущевым в КНР в целях прояснения отношения лидеров КПК к XX съезду КПСС. Китаю к этому времени удалось временно урегулировать погранично-территориальные споры с Индией и, как можно предполагать, руководство КНР не было заинтересовано в том, чтобы осложнять эти отношения созданием международного объединения азиатских коммунистов, в котором, вне всякого сомнения, КПК явилась бы доминирующей силой.

Через месяц после XX съезда КПСС, 28 марта, вопрос об Информбюро коммунистических и рабочих партий был включен в повестку дня заседания Президиума ЦК КПСС [990]. На заседании рассматривались представленные М. А. Сусловым и Б. Н. Пономаревым в ЦК КПСС еще 17 марта проекты информационного сообщения о прекращении деятельности Информбюро, а также соответствующего письма ЦК КПСС Центральным Комитетам коммунистических и рабочих партий, входящих в Информбюро [991]. Существование этих документов свидетельствует о том, что уже к середине марта с учетом результатов встреч с зарубежными коммунистами, состоявшихся в дни съезда и сразу после него, вопрос о предстоящем упразднении Коминформа был окончательно решен, хотя оставался открытым другой вопрос – о тех формах взаимодействия и сотрудничества, которые придут ему на смену. Но членов Президиума ЦК КПСС больше интересовало, в какой форме обнародовать сообщение о ликвидации Информбюро [992]. Хрущев предложил не затягивать с публикацией сообщения о роспуске Коминформа, и этому форсированию событий можно найти объяснения.

Учитывая особую роль Коминформа в антиюгославской кампании конца 1940-х – начала 1950-х гг. и негативное отношение югославских коммунистов к Коминформу можно предполагать, что одним из главных мотивов его роспуска стало стремление КПСС сделать жест доброй воли в адрес СКЮ в условиях, когда в Москве считалась приоритетной задача налаживания межпартийных связей. В преддверие намеченной на июнь новой встречи с Тито, с которой в Кремле связывались определенные надежды на более значительный прорыв в сближении двух стран, руководство КПСС пыталось устранить существенное препятствие, стоявшее на пути поступательного развития советско-югославских отношений. Следует подчеркнуть, что в Белграде с немалым удовлетворением восприняли прозвучавший с трибуны XX съезда КПСС тезис о многообразии путей к социализму, но ждали от Москвы следующего шага – упразднения созданной во времена Сталина структуры, посредством которой разным партиям диктовалась из центра общая линия [993]. Роспуск Коминформа, считали в Белграде, явился бы пробным камнем готовности СССР следовать по пути обновления, декларированному на XX съезде.

Другим мотивом роспуска Коминформа было стремление сделать жест доброй воли в адрес европейской социал-демократии, которая, вопреки некоторым ожиданиям, довольно скептически отреагировала на отчетный доклад Н. С. Хрущева XX съезду КПСС и прозвучавшие в нем положения о многообразии путей к социализму, возможностях мирного перехода к социализму и т. п. 2–4 марта в Цюрихе состоялась сессия Социалистического Интернационала, на которой обсуждался вопрос о тактике социал-демократии в отношении мирового коммунистического движения в свете решений XX съезда КПСС (участники сессии еще не имели в то время представлений о закрытом докладе Н. С. Хрущева о культе личности, сделанном в последний день работы съезда, 25 февраля). Как отмечалось на сессии, критика методов Сталина, прозвучавшая в ряде выступлений на съезде (например, выступлении А. И. Микояна), не изменила характера советского режима – он остается диктатурой, и социалистам, не разделяющим коммунистической доктрины, по-прежнему отказано в правах; в восточноевропейских тюрьмах все еще находятся «многие из тех, чьим единственным преступлением было убеждение, что существует несколько путей к социализму». Получившая распространение после смерти Сталина идеологема «коллективное руководство», по мнению идеологов европейской социал-демократии, означала «коллективное руководство диктатурой»; они не видели каких-либо признаков ее эволюции к подлинной демократии. Тезис о многообразии путей к социализму, присутствовавший в отчетном докладе, представлялся им не более чем опасной тактической уловкой. Если применительно к идеям XX съезда и можно в какой-то мере говорить о поисках возможностей избежать гражданской войны во время революционных преобразований, то этот поиск, полагали социал-демократы, основывался на догматическом постулировании прошлого опыта, в лучшем случае неоднозначного. В частности, они ссылались на выступления на ХХ съезде эстонского партийного руководителя И. Г. Кэбина, который в качестве примера «мирного перехода власти в руки трудящихся» назвал Эстонию 1940 г., и А. И. Микояна, напомнившего о феврале 1948 г. в Чехословакии. На сессии Социнтерна в Цюрихе секретарь Норвежской рабочей партии Х. Ли говорил в этой связи о том, что мирный путь к социализму, предлагаемый теперь коммунистами, – это не что иное, как подрыв парламентской демократии по чехословацкому образцу и приглашение к социал-демократам принять участие в собственном уничтожении [994].