Борис Капустин - Рассуждения о «конце революции»

Кнастоящему времени представление о том, что в современном мире революция «кончилась», стало чем-то вроде «здравого смысла опубликованных мнений» [32] См.: Wolf, Frieder Otot. «Revolution Today: T h ree Reflections», in Ralph Miliband, Leo Panitch, John Saville (eds.). Socialist Register 1989 . London: Merlin Press, 1989, р. 229. . Юрген Хабермас весьма точно уловил и выразил лейтмотив этого «здравого смысла»: «Я не думаю, что в обществах с такой степенью сложности [как наши] возможны революции какого-либо типа; в любом случае, мы не можем повернуть вспять, вопреки всяческим контрдвижениям. Для ученых же революции являются понятием девятнадцатого века» [33] Habermas, Jürgen. «Concluding Remarks», in Craig Calhoun (ed.). Habermas and the Public Sphere . Cambridge, MA: T h e MIT Press, 1992, р. 469. . «Конец революции», конечно же, не является открытием последнего времени или поражающим своей новизной заявлением. Уже вскоре после великих революций, приведших в движение «политическую Современность» [34] Горан Терборн, вероятно, прав в том, что разные составляющие Современности – научная, художественная, экономическая, политическая и т. д. – имеют разные истоки и разные исторические траектории своего развития (находясь при этом во взаимодействии друг с другом). То, что обычно понимается под «великими революциями», непосредственно дало толчок развитию именно «политической современности». См. Te h rborn, Göran. «Forward. Roads to Modernity: Revolutionary and Other», in John Foran, David Lane, Andreja Zivkovic (eds.). Revolutions in the Making of the Modern World: Social Identities, Globalization, and Modernity . London: Routledge, 2008, p. xvi-xvii. , революция как таковая была объявлена «законченной» и отослана в область прошлого. Французские «доктринеры» и Алексис де Токвиль с его предсказанием о том, что по мере прогресса демократии революции станут все более редкими [35] См.: Токвиль, Алексис де. Демократия в Америке . Москва: Прогресс, 1992, с. 459 и далее. , Гегель с его эпитафией Французской революции и видением «конца истории», возвещенном постнаполеоновской эпохой (а в версии Александра Кожева – уже Йенской битвой 1806 года [36] См.: Кожев, Александр. Введение в чтение Гегеля . Санкт-Петербург: Наука, 2003, с. 216, 218. ), и Сен-Симон с его призывом немедленно положить конец революции [37] См.: Saint-Simon, Henri de. «Considerations On Measures to Be Taken to End the Revolution», in Henri de Saint-Simon. Selected Writings on Science, Industry and Social Organisation. London: Croom Helm, 1975. – это лишь несколько примеров «прощания с революцией» мыслителей, отнюдь не принадлежавших к лагерю махровой реакции, уже в первые десятилетия XIX века [38] 7. Разумеется, в то время, как и всегда впоследствии, звучали другие голоса. Фридрих Шлегель емко выразил дух раннего немецкого романтизма, заявив: «революция есть ключ ко всей современной истории». Schlegel, Friedrich, «Essay on the Concept of Republicanism», in Frederick C. Beiser (ed.). The Early Political Writings of the German Romanticism. Cambridge: Cambridge University Press, 1996, p. 164. . Вряд ли будет большим преувеличением сказать, как это сделал Крейн Бринтон, что XIX век в целом верил в то, что «ему вот-вот удастся устранить тот вид внутренней, или гражданской, войны, которую мы ассоциируем с революцией, и в самом деле сделать революцию ненужной» [39] Brinton, Crane, The Anatomy of Revolution . New York: Vintage, 1965, р. 5. .

Время от времени эта тенденция «прощания с революцией» достигала крещендо, сопоставимого с тем, свидетелями которого мы являемся сейчас. На рубеже XIX и XX веков Эдуард Бернштейн с удовольствием цитирует новоиспеченный афоризм, почерпнутый из английской газеты: революция «перестала быть чем-то большим, чем аффектированной фразой» [40] Bernstein, Eduard, Evolutionary Socialism: A Criticism and Afr if mation , Tr. Edith C. Harvey. NY: Schocken Books, 1970, p. 218. . Такое можно было сказать в той удивительной атмосфере прогрессистского оптимизма, которая обволокла многие страны Запада в то время и которую удачно схватил Збигнев Бжезинский в своем обзоре публикаций ведущих западных газет, приуроченных к 1 января 1900 года, к наступлению последнего века второго тысячелетия. Эти публикации были полны «почти дурманящим восхвалением» процветания, успехов науки, воцарения социального мира, установления международного порядка и т. д. Они демонстрировали твердую веру в то, что будущее, лежащее впереди, по крайней мере, «цивилизованной» части человечества, является «эрой разума, а не страстей», в которой попросту нет места ужасам войн и революций [41] См.: Brzezinski, Zbigniew. The Grand Failure: The Birth and Death of Communism in the Twentieth Century . NY: Charles Scribner’s Sons, 1989, р. 3–6. . Как мы знаем, четырнадцать лет спустя разразилась Первая мировая война, которая похоронила под своим пеплом это общество, переполняемое оптимизмом.