Джейкоб Аппель - Кого спасают первым? Медицинские и этические дилеммы - как решить их по совести и по закону

Этично ли со стороны больницы предоставлять полиции такую информацию?

Первый массовый забор ДНК произошел в Великобритании в 1987 году. Попытки полиции Лестершира найти насильника-убийцу, дважды совершившего преступление, косвенно привели к аресту Колина Пичфорка, 27-летнего пекаря, который хвастался, что предоставил ложный образец ДНК во время тестирования более чем четырех тысяч местных мужчин. В 1996 году власти Оклахомы провели неудачный массовый забор ДНК, чтобы найти убийцу начинающей балерины Джули Бускен (он все же был позже идентифицирован и осужден на основании ДНК-доказательств). Хотя такие массовые заборы ДНК пока редки в Соединенных Штатах (не практикуется в РФ), к ним порой прибегали для расследования громких убийств в Луизиане, Флориде, Массачусетсе и других местах. Они повышают вероятность ареста виновных в жестоких преступлениях, таких как нападение на Далию. Более того, результаты тестов позволяют очень точно связать подозреваемого с местом преступления. Если власти найдут убийцу Далии, его арест не только помешает ему совершить новые преступления, но и удержит других от совершения подобных преступлений.

Чем, по сути, массовый забор ДНК отличается от массового обыска? В обоих случаях могут вскрыться семейные тайны, найтись виновные и пострадать невинные.

Массовые заборы ДНК вызывают множество вопросов по поводу конфиденциальности. Правоохранительные органы обязаны хранить образцы ДНК в безопасном месте и использовать их исключительно с целью раскрытия конкретного преступления. Если массовые заборы ДНК станут более частыми, случаи некорректного обращения с образцами неизбежны. Более того, даже при применении соответствующих мер предосторожности такие заборы ДНК могут случайно выявить семейные секреты, которые хранили долгое время. Так случилось в Италии, когда массовый забор ДНК, проведенный с целью найти убийцу школьницы Яры Гамбирасио, привел к обнаружению ложного отцовства. Поскольку ДНК, которую ФБР хранит в Комбинированной системе индексов ДНК (CODIS), помечена маркерами, отличными от тех, которые используют медицинские генетики и частные генеалогические компании, долгое время считалось, что образцы из CODIS никак не могут пересекаться с другими образцами.

КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ

В России персональные данные так же тщательно охраняются ст. 9 ФЗ 152 «О персональных данных». В частности, ДНК будет относиться к биометрическим персональным данным, которые характеризуют физиологические и биологические особенности человека, на основании которых можно установить его личность, и любая возможность их выдать будет считаться серьезным нарушением.

В 2017 году Майкл Эдж из Стэнфордского университета и его коллеги опубликовали статью в «Известиях Национальной академии наук», которая доказала обратное. Они утверждали, что образцы CODIS могут использоваться вместе с образцами из других баз данных. Это породило опасения, что нарушение конфиденциальности может привести к раскрытию генетической информации, связанной с медицинскими рисками.

Массовый забор ДНК вовсе не является таким «добровольным», как может показаться на первый взгляд, поскольку каждый, кто откажется предоставлять образец ДНК, будет подвергнут тщательной проверке, хотя причин отказа, кроме виновности человека, может быть множество, начиная с беспокойства о конфиденциальности и заканчивая страхом перед полицией. По этим причинам даже законопослушные граждане могут отказаться предоставлять образцы своей ДНК. В случае с Далией использование больничных данных еще сильнее усложняет ситуацию. Большинство людей надеются, что посещение ими больниц в качестве пациентов или гостей является частным делом. Если люди начнут бояться, что этой информацией воспользуется полиция, то пострадает вся система здравоохранения. Больные люди, обеспокоенные возможным нарушением приватности информации об их здоровье, будут откладывать обращение к врачу. Родственники и друзья пациентов станут реже навещать их в больнице.

Можно провести аналогию с Патриотическим актом 2001 года, который позволял федеральному правительству следить за доступом людей к библиотечным материалам в рамках «войны с терроризмом». Срок действия Патриотического акта вышел в 2015 году. Его сторонники утверждали, что такие меры помогут выйти на террористов, а противники заявляли, что из-за него законопослушные граждане станут менее охотно посещать библиотеки. Разумеется, если бы люди опасались, что насильник и убийца может оставаться на свободе в больнице, они бы стали менее охотно ходить туда.