Мартин Ли - Фашизм - реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Лоббистские группы «изгнанных» «всегда полагались на Коля», вспоминал бывший сотрудник дипломатической службы США Дуглас Джонс. Не желая не отталкивать от себя мощную и хорошо организованную группу избирателей канцлер и ряд других членов его кабинета в годы «холодной войны» несколько раз подтверждали, что рассматривают немецкие границы 1937 года в качестве законных. В 1984 году федерация изгнанников наградила Коля почётной медалью за его заявления о том, что «территориальный вопрос остаётся открытым». Всегда готовое прийти на помощь ассоциациям изгнанных правительство Германии значительно увеличило их финансовую поддержку после падения Берлинской стены, даже в условиях сокращения затрат на социальную сферу. (Эти урезания объяснялись необходимостью покрытия расходов на объединение.) Подобное поклонение фанатикам- ирредентистам «сформировало часть политического ритуала, согласно которому безответственно и упорно отказывались и от причин, и от последствий войны, начатой и проигранной немцами», заявлял писатель Гюнтер Грасс [657].

Официальные лица Госдепартамента США считали, что снисходительность Коля к открыто реваншистским группировкам — это точно рассчитанный ход с целью сохранить контроль над экстремистами, стремившимися расширить германские границы. Однако такая аргументация не могла успокоить тех, кто в этих призывах угадывал более опасные ноты. Возможно, правительство и не имело подобных намерений, однако официальная поддержка организаций изгнанников способствовала реализации планов неонацистских лидеров, которые часто выезжали на восточные территории, надеясь на их будущее вхождение в фатерланд. Порой неонацистские агитаторы координировали свою деятельность с «изгнанными», получавшими государственное финансирование и возглавлявшимися высокопоставленными германскими официальными лицами.

Одним из таких людей, в начале и середине 1990‑х годов «сидевших на двух стульях», был и Эдуард Линтнер (Eduard Lintner). Он одновременно являлся заместителем министра внутренних дел Германии и ключевой фигурой в финансировавшемся правительством «Объединении судетских немцев» (Sudetendeutsche Landsmannschaft, SL) — филиале «Союза изгнанных», выступавшем за немецкую экспансию на территорию соседней Чехословакии. Эта группа, в свою очередь, была тесно связана с пронацист- ской организацией Sudeten German Witikobund. По иронии судьбы одной из задач Линтнера на посту заместителя министра внутренних дел было расследование неонацистской деятельности [658].

Связи «Объединения судетских немцев» с неонацистами и их родственниками из «Новых правых» соответствовали политическим корням организации. Основанное бывшими офицерами SS и ветеранами вермахта, объединение никогда не прекращало призывать к возврату Судет, аннексированных Гитлером в 1938 году. Тяжёлые воспоминания о нацистской оккупации делали чехов весьма чувствительными к грубой тактике ассоциаций немецких изгнанников, увеличивших свою активность после завершения «холодной войны» [659].

В конце 1992 года Чехословакия распалась на два государства. Этому расколу отчасти поспособствовали действия немецкого фонда, тесно связанного с Христианским социальным союзом (баварской партией, тесно связанной с Христианско–демократическим союзом Коля). Он снабжал деньгами словацких сепаратистов и поддерживал набиравшего популярность Владимира Мечиара, «сильную руку», сотрудничавшую с Бонном. В это время «Объединение судетских немцев» и его неонацистские союзники упорно настаивали на том, чтобы разрешить этническим немцам, изгнанным из Судет (занимавшим треть территории Чешской Республики), и их потомкам вернуться на старые места проживания, при этом сохранив своё немецкое гражданство.

В ответ на требования выплаты компенсаций чехам, пострадавшим от гитлеровского режима, Бонн поднял вопрос о возмещении убытков, связанных с экспроприацией собственности двух с половиной миллионов судетских немцев после краха Третьего рейха. После того как чешские суды отвергли это требование, министр финансов Германии Тео Вайгель сделал политический «залп»: прозрачно намекнул о возможности заблокировать вступление Праги в ЕС. Чешские официальные лица были в ярости, но не могли позволить себе скрестить клинки с Бонном. Поскольку немецкий капитал давал львиную долю инвестиций в экономику Чешской Республики, у Бонна был очень хороший рычаг для давления на более слабого соседа. «Статус Чешской Республики изменился. Теперь мы уже не советский сателлит, а немецкий протекторат», — заметил обозреватель газеты «Prague Post» [660].