Самир Амин - Вирус либерализма - перманентная война и американизация мира

Империя нового типа, напротив, наивно определяется как «сетевая структура власти», чей центр находится везде и нигде, таким образом принижая значимость национального государства. Более того, причина такой трансформации видится в основном в воздействии, оказываемом развитием производительных сил (технологических революций). Это поверхностный и упрощенный анализ, который выводит технологическую мощь за рамки тех общественных отношений, внутри которых она действует. Мы снова узнаем тезисы доминирующего дискурса, популяризированного Роулсом, Кастелсом, Турейном, Рифкиным и другими приверженцами североамериканской либеральной политической мысли.

Подлинные вопросы, которые ставит слияние политической инстанции (государства) и реальности глобализации и которые должны находиться в центре анализа того, что может быть «нового» в эволюции капиталистической системы, просто-напросто обходятся с помощью необоснованного утверждения, что государство-де почти прекратило свое существование. На самом же деле даже на предыдущих этапах всегда бывшего глобализированным капитализма государство отнюдь не было всемогущим. Его власть всегда была ограничена той логикой, в соответствии с которой в каждую данную эпоху развивалась глобализация. Валлерстайн даже дошел до того, что присвоил глобальным детерминантам решающую роль в судьбах государств. В наши дни ситуация остается прежней, поскольку различие между глобализацией (империализмом) настоящего и прошлого следует искать в другом.

Новый империализм действительно имеет центр — Триаду, а центром центра, стремящимся к осуществлению своей гегемонии, являются Соединенные Штаты.

Триада осуществляет свое коллективное господство над всеми перифериями планеты (три четверти человечества), используя институты, которые были созданы для этой цели и находятся под ее управлением.

Некоторые институты ответственны за управление экономикой мировой империалистической системы. Среди них основным является Всемирная торговая организация (ВТО), подлинная задача которой — не гарантия, как утверждается, «свободы рынков», а напротив — сверхзащита монополий (центра) и установление систем производства для периферий как функции от этой основной потребности. Международный валютный фонд (МВФ), который не озадачивает себя заботой об отношениях между тремя основными валютами (долларом, евро и иеной), выполняет функции коллективного колониального денежно-кредитного органа управления Триады. А Всемирный банк является чем-то вроде Министерства пропаганды «Большой семерки». Другие аналогичные институты осуществляют политический контроль, в частности НАТО, который заменил собой ООН как рупор мировой общественности. Достаточно жестким проявлением империалистической реальности является систематическое осуществление Соединенными Штатами военного контроля над планетой. Негри и Хардт в своем труде не рассматривают вопросы, связанные с ролью этих институтов, как, впрочем, не упоминают и множество фактов, которые не вписываются в их тезис о «сетевой структуре власти»: военные базы, силовые вторжения, роль ЦРУ и т. д. Жестокость вторжения США в Ирак делает все рассуждения о «мягкой империи капитализма» смехотворными.

Точно так же в угоду туманной категории «множества», аналогичной «населению» в вульгарной социологии, исключаются и подлинные вопросы о классовой структуре системы, выдвинутые технологической революцией. На самом деле вопрос надо формулировать иначе: каким образом развивающаяся технологическая революция (в реальности которой нельзя усомниться), как и любая другая технологическая революция, разрушает старые формы организации труда и классовую структуру — при том что новые очертания и организации труда, и классовой структуры еще не различимы на первый взгляд?

С целью придать империалистическим порядкам Триады и гегемонии Соединенных Штатов видимость легитимности система породила свой собственный идеологический дискурс, соответствующий новым агрессивным задачам.

Рассуждения о «столкновении цивилизаций» целиком и полностью призваны утвердить «западный» расизм и вынудить общественное мнение согласиться с установлением режима апартеида в глобальных масштабах. Такой дискурс, по моему мнению, гораздо важнее лирических рассуждений о так называемом обществе сетевой структуры.

Та популярность, которую получил тезис об «Империи» среди западных левых и молодежи, по моему мнению, происходит в целом от содержащегося в нем негативного отношения к государству и нации. 1Ъсударст-во (буржуазное) и национализм (шовинистический) всегда справедливо отвергались радикальными левыми. Следовательно, утверждение, что с приходом нового капитализма начинается их упадок, может только радовать. Но, увы, это предположение неверно. Поздний капитализм, конечно же, ставит на повестку дня объективную необходимость и перспективу ослабевания закона стоимости; в этом контексте технологическая революция делает возможным развитие общества сетевых структур; углубление глобализации, естественно, ставит под сомнение существование наций. Однако отмирающий капитализм, посредством яростного империализма, занят уничтожением всех возможностей эмансипации. Надежда, что капитализм может приспособиться к освободительным преобразованиям, другими словами — сам того не желая, может привести их в действие с таким же успехом, как это сделал социализм, — эта надежда теплится в самом сердце американской либеральной идеологии. Задача этой идеи в том, чтобы обмануть нас и заставить забыть о масштабе настоящих проблем, а также о тех усилиях, которые требуются для их решения. Предлагаемая стратегия борьбы с государством идеально совпадает со стратегией капитала, всячески старающегося «ограничить государственное вмешательство» («отмена регулирования») для собственной выгоды, сведя роль государства к полицейским функциям (не подавляя государства полностью, а только ликвидировав политическую жизнь и позволив государству выполнять прочие обязанности). Подобным же образом «антинациональные» рассуждения поощряют признание Соединенных Штатов в качестве военной сверхдержавы и глобального полицейского.