Тьерри Мейсан - Преступления глубинного государства. От 11 сентября до Дональда Трампа

Этот план Джеффри Фельтман старался реализовать еще с 2012 года, и его достоинство хотя бы в том, что речь там не о «революции» или «арабской весне», а о предвидении всего, что предстоит сделать после того, как НАТО победит Сирию подставным терроризмом.

Фельтман прежде всего опирался на алжирца Лахдара Брахими, о котором уже отзывался в похвальных тонах, а затем и на своего друга итальянца Стефана де Мистуру. Как раз в это время Сирия получила копию плана Фельтмана — Пертеса. Вынужденный объясняться, де Мистура уверял, что этот текст уж слишком далеко заходит, и неохотно подписал письмо, в котором отказался от его воплощения. Переговоры продолжились уже без него — инициативу перехватили Керри и Лавров.

План Фельтмана не ограничивался упразднением суверенитета сирийского народа, «американское правительство преемственности курса» рассчитывало еще и на триумфальные почести в античном смысле этих слов. Ради этого оно планировало с выгодой для себя устроить суд, сопоставимый с Нюрнбергским и Токийским процессами в конце Второй мировой войны, чтобы осудить 120 сопротивлявшихся ему руководителей.

Эта навязчивая идея вышла далеко за пределы антисирийской пропаганды. Это способ утвердить свою победу и раздавить врага. Еще с убийства Рафика Харири — совершенного под патронажем Джеффри Фельтмана, тогдашнего посла в Бейруте — генеральным секретарем ООН и ливанским премьер-министром был учрежден Специальный трибунал. Он был задуман для осуждения президентов Эмиля Лахуда и Башара аль-Асада. Компетентный настолько, насколько он был полезен Совету Безопасности, свежеиспеченный Международный уголовный суд (CPI) оказался невостребованным, поскольку Соединенные Штаты еще не были уверены в том, что смогут управлять его деятельностью. В конце концов обвинения против сирийского и ливанского президентов пришлось отвести, после того как стала очевидной лживость свидетельств против них обоих. И тем не менее Специальный трибунал существует до сих пор. В его послужном списке лишь два приговора: ежедневному изданию «Аль-Акбар» и его издателю Ибрахиму аль-Амину — обоих признали виновными в хищении судебных средств с использованием служебного положения.

Идея создать Специальный трибунал по Сирии весьма созвучна разговорам о суде над президентом Владимиром Путиным, сперва за победу над Исламским эмиратом Ичкерии (Чечня), а совсем недавно — за противодействие государственному перевороту в Киеве. Именно с этой целью Вашингтон стал путать карты после падения пассажирского борта МН 17 на Украине, после чего попытался протащить в Совете Безопасности резолюцию, позволяющую «осудить» виновников преступления. Будь такая комиссия учреждена, она могла бы обвинить Владимира Путина в том, что он приказал сбить самолет, тем самым уничтожив его пассажиров, и тогда Международный трибунал осудил бы его. 29 июля 2015 года Москва наложила вето на эту резолюцию.

Во всем, что касается Ливана, Сирии и России, сперва указывают на осуждаемых, а уж потом смотрят, в чем их можно обвинить.

Ненависть по отношению к президентам Владимиру Путину и Башару аль-Асаду из арсенала тех же способов, какими, например, был убит в камере нидерландской тюрьмы президент Слободан Милошевич, Саддам Хусейн был лишен права на защиту и потом повешен в Ираке, а вождя Муаммара Каддафи замучили и убили в Ливии.

За последние годы «американское правительство преемственности» поторопилось создать собственную юрисдикцию — Специальный трибунал по Ираку, через закрытое сообщество — «Временное управление коалиции». ФБР представило 36 тонн обвинительных свидетельств, которые никто никогда не сможет прочесть и на основе которых невозможно обвинять. Пока шел процесс, от должности отстранили четырех судей, обвиненных в недостатке суровости, а трех из адвокатов убили одного за другим. Заседания транслировались в прямом эфире по телевидению, но когда слово дали Саддаму Хусейну, звук отключили. Раз не было справедливого суда, мы так никогда и не узнаем, в чем же заключалась его вина. Неудивительно, что итогом такой пародии на правосудие оказались смертный приговор и казнь.

Во время операции против Ливии прокурор Международного уголовного суда начал очень серьезные расследования, задействовав значительные средства, чтобы задокументировать «преступления диктатора», но не понять, что же именно он принес собственной стране. На деле он не опрашивал ни одну достойную доверия жертву обвинения, а построил всю свою работу на сборе статей из англосаксонской прессы, главным образом инспирированной МИ-6, и лишь на такой основе потребовал ареста обвиняемого. Но, раз Муаммар Каддафи был убит без справедливого суда, мы никогда не узнаем, в чем же он мог при необходимости сам признать себя виновным; зато наша память сохранит те придуманные преступления, в которых его обвинил прокурор Луис Морено Окампо.