Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Вот мы и докопались до сути этой терминологической спецоперации. Именно до сути, ибо понятие «народ» отнюдь не по недоразумению, не ввиду забывчивости, а намеренно выведено из системы взаимоотношений «государство — общество». Ведь там, где «людям и организациям» выгодна апелляция к народу («Мы, народы!..»), они применяют ее без всякого зубовного скрежета, причем проделывают это бесцеремонно и предельно навязчиво.

Эвфемизмом народа на проектном языке глобализаторов выступает еще одно понятие — «нация».

«НАЦИЯ — исторически сложившаяся на определенной территории социальная общность, имеющая субстационально-духовное основание, для которого характерны единый язык, особенности культуры, психологии, менталитета и образа жизни, что обеспечивает ей жизнеспособность и придает неповторимое свое-образие» 422 .

При этом «<...> нацию могут образовывать несколько народов или части различных народов, например Великобритания, Швейцария» 423 .

Пытаясь соединить в границах нации «общество» и «народ», адепты «устойчивого развития» дружно умалчивают о том, что нация является продуктом капитализма или, по М. Веберу, «большой эпохи» Модерна, в то время как народ представляет собой, если можно так выразиться, вне- и надэпохальную форму общности. Одновременно с помощью формулы «части различных народов» удочки забрасываются в сторону «еврорегионализации» (или просто регионализации). Неслучайно и примеры выбраны соответствующие — Великобритания и Швейцария. Первая еще со времен С. Дж. Родса рассматривается собственной элитой в качестве прототипа глобальной империи, а конфедеративное устройство вто

рой, как помним, было предложено высокопоставленным нацистом и, по совместительству, англофилом В. Шелленбергом в качестве образца для «новой Европы».

Итак, противопоставление общества государству вслед за противопоставлением государству же индивида — чистая конъюнктура, оправдывающая цели и интересы и отражающая планы. Глобальный политический бизнес — и ничего личного. На словах это объясняется «политической демократией», то есть разделением властей по горизонтали и вертикали, а на деле рядом с государственной системой выстраивается параллельная ей неформальная система «гражданского общества». С помощью ее горизонталей формируется нечто похожее на завуалированное двоевластие — своего рода паллиативная контрвласть. Исподволь создается и внедряется в подсознание миф о том, что «два медведя» — государство и гражданское общество — в одной берлоге не уживутся, и понятно, на чьей стороне находятся симпатии авторов доклада, ибо все эти рассуждения прикрываются популистским лозунгом «Мы, народы. », распространяющим «противостояние» с национальногосударственного на глобальный уровень.

Для чего это нужно? Внимание — это очень важно! Для того чтобы в нужный момент, по «щелчку пальцев», с помощью «гражданского общества» отключить государство и его институты, обезоружив и обездвижив народ.

Разве не это мы наблюдали в конце 1980-х — начале 1990-х годов в Восточной Европе и Советском Союзе, в 2000-х годах — на Украине и в других республиках постсоветского пространства, а в 2011 году — на арабском Востоке?

Итак, не вызывает сомнения вовлеченность «глобального гражданского общества» в систему глобального управления. Это видно даже на уровне понятийного аппарата. «Идея о том, что люди разделяют общие интересы независимо от национальной и иной принадлежности и что они организованно объединяются, невзирая на границы, обретает для глобального управления все более важное значение » 59(курс. — Авт.). Интересы, а не идеалы!

Итак, для привязки гражданского общества к глобальному управлению осуществляется сразу двойная подмена понятий.

Прежде всего вслед за категорией «народ» из обращения выводится и категория «идеал» — здесь мы начинаем подбираться к проблеме «глобального гражданского общества» как не только терминологической и политической, но и этической трансформации, которая ведет к появлению «глобальной гражданской этики».

Между тем общность интересов отнюдь не тождественна общности идеалов. В схеме, предлагаемой авторами доклада, идеал попросту игнорируется; точнее, от него всячески стараются избавиться, усматривая в нем нечто мешающее объединению интересов. Вспомним приведенную в главе 6 модель «перестроечной» деидеализации общественного сознания: «прямая противоположность (перевертывание вверх ногами всех устоев) — разрушение идеалов — пропаганда бессодержательной безыдейности — постмодернистское высмеивание всего и вся».