Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Маленькое замечание: «центризм» как способ объединения противостоящих ЦК левых и правых внутрипартийных группировок был использован Троцким не только до, но и после Октября, уже против не Ленина, а Сталина. Модель сочетания «правого» и «левого» уклонов — это универсальная троцкистская модель. Именно поэтому связи с Троцким и его сторонниками поддерживало как левое крыло ВКП(б) — Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев, так и правое — Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, Г. Л. Пятаков и другие. А также введенные Троцким в военную элиту СССР фигуранты дела о «заговоре военных», якобы «невиновность» которых спекулятивно отстаивают адепты горбачевской «перестройки» и современные «модернизаторы».

Но если в 1930-е годы внешние центры применяли эту модель подрыва СССР изнутри, то разве не логично предположить, что у аналогичной тактики, примененной Троцким в дореволюционное время, также имелись иностранные корни? Основное в этой версии — то, что легальная, «ликвидаторская» социал-демократическая партия в России Троцкого, в отличие от России Ленина, как рассчитывали на Западе, должна была стать «оппортунистической», то есть войти в капиталистический проект в качестве левого фланга двухпартийной системы. И это притом, что правое крыло по этому плану отводилось Конституционно-демократической партии — «кадетам», не скрывавшим связей с Западом и, прежде всего, с Великобританией.

«После февраля положение в России было следующим — Англия имела „влияние", а если называть вещи своими именами, то она попросту имела в кармане <...> приведенное ею к власти Временное правительство <...>, а Германия имела точно такое же „влияние" в резко усилившихся в результате революции левых партиях. Это все та же диалектика, <...> та же палка, у которой, как известно, два конца. Победа проанглийских ставленников, имевшая целью уничтожение русской монархии и ослабление русского государства, была невозможна без эксплуатации революционных лозунгов и революционных идей, которые, в свою очередь усиливали радикальные „социалистические партии", за которыми стояла Германия» 230 . Такой вариант был невозможен? Как бы не так! Вот как описывает содержание вышедшего в 1925 году цикла статей Троцкого «К социализму или к капитализму» Р. Латыпов в статье «Троцкий, Кейнс и новый курс Рузвельта» 231 :

«<...> Речь идет о концовке брошюры (в которую вошли упомянутые статьи), где Троцкий ставит несколько вопросов: сколько времени будет существовать капиталистический строй, как он будет изменяться и в какую сторону будет развиваться? В качестве возможных ответов автор предложил три варианта.

Первый — гибель капитализма в „ближайшее время". Это, по мнению Троцкого, наиболее вероятный исход событий.

Второй основывался на допущении, что „окружающий нас капиталистический мир будет еще держаться в течение нескольких десятилетий". Такая перспектива осложняла положение СССР, но — тем не менее — и в этом случае, по мнению Троцкого, финал ясен: мировая пролетарская революция.

Третий путь: Троцкий допускал возможность того, что капитализм сможет найти в себе силы для дальнейшего „расцвета производительных сил" в течение ближайших десятилетий.

„И тогда, — писал идеолог большевизма, — весь вопрос встанет перед нами совершенно иначе". Это „означало бы, что мы, социалистическое государство, хотя и собираемся пересесть и даже пересаживаемся с товарного поезда на пассажирский, но догонять нам придется курьерский". Иными словами, разъясняет свою метафору автор, „это означало бы, что капитализм не исчерпал своей исторической миссии и что развертывающаяся империалистическая фаза вовсе не является фазой упадка капитализма, а лишь предпосылкой его нового расцвета" 232 .

Подобный поворот событий обрек бы социализм в отсталой стране, какой была Россия, на десятилетия застоя.

Троцкий счел этот сценарий „невозможным" и тут же его отверг — так как „для допущения такого варианта нет решительно никаких разумных оснований" 233 .

С тех пор и до конца жизни Троцкий неоднократно возвращался к своей гипотезе'. И чем нагляднее события подтверждали нетрадиционное предположение, тем менее тот был предрасположен к его принятию.

Однако от внимания Троцкого не ускользнули происшедшие или происходившие в 1920–1930-х гг. глубокие изменения в западном мире.