Шанталь Мийон-Дельсоль - Политические идеи XX века

Из этого следует, что хотя концепция азиатского деспотизма вызывала у Маркса несомненный интерес, ей была уготована судьба досадной помехи в рамках глобальной и рациональной теории. Действительно, как можно было бы доказать, что исчезновение классов неизбежно приведёт к отмиранию государства, если не проигнорировать всю историю деспотизма? Напротив, деспотизм со всей оче-

видностью показывает, что устранение классового неравенства отлично сочетается с безграничным могуществом государства, тогда как отсутствие частной собственности нисколько не мешает утверждению государственной собственности рабовладельческого толка. По крайней мере, именно к такому выводу пришли анархисты ещё при

жизни Маркса.

К чему приведёт освобождение пролетариата в марксистском обществе?, спрашивает Бакунин. Не к исчезновению государства, а наоборот, к его возраждению в иной, тиранической форме. Воплощение идеалов свободы приведёт к прямо противоположным результатам: "народное псевдогосударство станет не чем иным, как деспотическим правительством пролетарских масс для новой, очень ограниченной аристократии, состоящей из подлинных или мнимых учёных" ( Государственность и анархия , стр. 347); "в противоположность широко распространённому мнению, доктринальные революции, направляемые г-ном Марксом, везде выступают за государственную централизацию и против народной революции" (там же, стр. 347). Так современник Маркса Бакунин ставил под сомнение тезис о том, что пролетарская диктатура имеет временный характер. Он предвидел, что вопреки теории такая диктатура никогда не будет помышлять о своём собственном уничтожении. Он полагал, что даже после исчезновения классов останется тирания идеологической системы, представляющая собой современную форму чиновничьей тирании. Иначе говоря, Бакуник предугадал, что марксистское общество превратится в новую отвратительную форму вечного деспотизма. В тот же период Прудон отождествлял современный социализм с древним деспотизмом: "В этом суть коммунистической системы, за которую выступали Ликург, Платон, основатели религиозных орденов и большинство современных социалистов. Эта система, которую можно определить как бесправие личности в интересах общества , уже существовала в несколько изменённом виде в форме восточного деспотизма, в аристократическом государстве Цезарей, в абсолютизме божественного права. Её теория сводится к внутренне противоречивому положению: поработить личность, чтобы освободить массы" ( De la justice , Fayard, 1981,1 стр.146).

Предвидение - вот, пожалуй, Наиболее интересная черта этих критических замечаний: их авторы описывают будущее с поразительной точностью. Они показывают, что советский тоталитаризм мог быть логическим следствием учения Маркса, что это следствие не было результатом неучтённых обстоятельств или какого-либо отклонения от намеченного пути.

В течение нескольких десятилетий, предшествовавших революции 1917 года, азиатский деспотизм был навязчивой идеей социал-демократов (в то время так себя именовали сторонники марксис-

8

тской революции). Считалось, что империя русских царей представляла собой характерный пример такой формы правления. Существовала реальная опасность того, что революция приведёт к воссозданию того же социально-политического строя, поскольку программа Советов основывалась на тех же принципах: устранение социальных классов, ликвидация частной собственности. Противники Ленина из партии меньшивиков использовали этот аргумент, чтобы предупредить об опасности возрождения особого вида древнего деспотизма в результате осуществления ленинского плана революции. Они говорили, что диктатура ленинской партии, её господство над пролетариатом приведут к появлению государственности, от которой большевики не смогут отказаться. Эту мысль высказывал, в частности, Плеханов, особенно после революции 1905 года. Этой же точки зрения •придерживался Керенский/Многим казалось очевидным, что если социалистическая революция потерпит неудачу, т.е. если она не откроет славного пути к социализму, то она приведёт к некой форме азиатского способа производства, представляющего собой специфический тип экономического отчуждения, поскольку каждый способ производства является одним из видов отчуждения. Опасения были столь велики, и интуиция у тех, кто предсказывал, что Советы неизбежно пойдут по роковому пути, оказалась настолько точной, что Ленин предпочёл забыть неудобную концепцию и постарался по возможности устранить её из своих статей и речей. Он выступал за национализацию земли в пику Плеханову, требовавшему её муниципализации, чтобы избежать "реставрации старого полу-азиатского порядка". Постепенно, именно благодаря Ленину, произошла подмена понятий в интерпретации исторических фактов: термин "феодализм" вытеснил термин "деспотизм", несмотря на очевидную несуразность такой замены. Феодализм, иерархизированная организация общества с развитой частной собственностью, отлично вписывался в социалистическую схему исторического развития. Концепция деспотизма была отброшена, потому, что она оказалась неудобной, работала против большевиков. Она доставляла им особенно много неприятностей после 1917 гбда, когда советский режим с кошмарной быстротой стал превращаться в деспотизм. Сталин в буквальном смысле вычеркнул это понятие из идеологии. В 1957 году китаевед К.Витфогал (K.Wittfogei) опубликовал обширное исследование, а котором он сравнивал восточный деспотизм и его советский вариант ( Le dtsspotisrne oriental , Minuit, 1977). Это сравнение оказалось на-столько точным, что вызвало гнев ревнителей чистоты марксизма-ленинизма: "Оказавшись в тени великолепного анализа, осуществлённого Энгельсом, это понятие появилось на свет в 1927-1930 годах, вскоре после поражения китайской революции, затем было окончательно отброшено во тьму, откуда его извлёк ренегат К.Вит-