Герфрид Мюнклер - Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США

Китайской империи удалось еще более эффективно противодействовать различным вызовам на своей периферии, не ставя под угрозу завоеванное династией Цинь (221-206 до н. э.) единство Китая. При этом изначально речь шла о проблемах вторжений варваров с севера, с чем приходилось считаться, в то время как на юге образовался целый ряд зависимых государств, с которыми империя поддерживала отношения совершенно иного рода, нежели с кочевыми племенами всадников на севере. Разное развитие севера и юга Китай обеспечивал за счет статуса «Срединной империи». Он действовал как противовес постоянно наличествовавшим центробежным тенденциям, которые в периоды крушения и распада раз за разом приводили к тому, что север и юг отделялись друг от друга. Периоды же нового взлета всегда были связаны с их «воссоединением»44.

Вероятно, весьма серьезные последствия имело и решение отказаться от морской навигации после крупных и весьма дорогих операций флота под предводительством адмирала

Чжэн Хэ (1405-1433), сжечь флот и ограничиться лишь таким количеством кораблей, чтобы гарантировать по возможности отрегулированную государством торговлю на побережье45, что было следствием сильно связанного с понятием середины имперского самосознания китайцев. За счет морской экспансии и последствий интенсивной заморской торговли оно могло быть довольно легко выведено из равновесия46.

Более отчетливо, чем в классических континентальных империях, проблема развитых в разной степени в политическом, экономическом и культурном отношении периферий стояла для европейских морских империй — Португалии, Испании, Нидерландов и Англии47. В Индии, Китае и Японии они столкнулись с государствами и империями, которые были вполне развиты экономически и обладали политической устойчивостью. Здесь имперская экспансия поначалу ограничивалась обменом товарами и приобретением рынков. В возникшем таким образом торговом пространстве следовало добиться значительных успехов, однако существование там более мощных держав привело к политическому влиянию лишь в незначительном масштабе. Лишь с крушением империи Великих Моголов в Индии (1739) [64] В этом году Великие Моголы потерпели тяжелейшее поражение от правителя Персии Над ир-шаха, взявшего Дели, однако формально их династия просуществовала до 1858 г., когда после подавления восстания сипаев был лишен власти и сослан последний ее представитель. и закатом Цинской династии в Китае во второй половине XIX в. прежнее торговое пространство стало превращаться в постепенно расширяющиеся владения.

Совершенно иной была ситуация на западной периферии морских империй: в Северной и Южной Америке стали развиваться поселения колонистов, в которые постоянно направлялся поток людей. Каковы бы ни были их мотивы, побудившие оставить Европу, — желание быстро разбогатеть, что обещало золото инков и ацтеков, или же стремление исповедовать одну из тех конфессий, принадлежать к которой в

Старом Свете было невозможно, — их формы ведения хозяйства пробились сквозь уже существовавшие структуры. Военно-техническое превосходство вновь прибывших сделало все остальное, и так возникло пространство для имперской экспансии, которое политически оставалось под прямым контролем центра.

Восточная и западная стороны Испанской и Британской империй, таким образом, весьма сильно отличались друг от друга, соответственно и история их приняла совершенно разный ход. Однако, поскольку эти части империй были отделены океаном от своих центров, социально-культурная гетерогенность периферий в морских империях имела существенное меньшее воздействие на центр, нежели в континентальных. Морские империи очевидно были более способны ставить перед своими владениями самые разнообразные требования и легче могли справиться с потерей той или иной периферийной территории. Примером тому служит Великобритания, которая после утраты колоний в Новой Англии вступила в новый империалистический цикл.

Во взлете и закате империи сильнее, нежели в истории государств, проявляется взаимодействие различных источников и форм власти: если в структурах государственного уровня, основанных на принципе обоюдности, они вынужденно приходят к тому, что четыре источника власти48 внутри государства становятся примерно равными друг другу, то неоднородные периферии империй требуют, чтобы до сих пор бывшая более сильной военная или политическая, а в других случаях экономическая или идеологическая мощь проявляла себя. Военные дефициты могли здесь компенсироваться тем, что зачарованные имперским блеском народы все отдадут за