Герфрид Мюнклер - Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США

Напротив, точка зрения, исходящая из логики империй и связанных с нею действий, придает куда меньшее значение влиянию и решениям отдельных личностей. Здесь важнее считаются структуры и нормы, определяющие пространство их действий. Поэтому не ставится вопрос, какое значение для политики Джорджа Буша-младшего имела христианская концепция воскрешения, не исследуется роль Пола Вулфовица, исполнявшего обязанности министра обороны в администрации Буша, и не учитывается, что для политики США решающим во всех вопросах было воздействие неоконсерваторов. Далее, приверженцев этой концепции не особенно интересует и психическое состояние США после терактов 11 сентября

2001 года39. Вместо этого они исследуют логику действий имперской державы.

Разумеется, шаги, определяемые имперский логикой, никогда не предпринимаются сами по себе, при этом они всегда могут быть искажены или не поняты политическими игроками. К ресурсам имперской власти, без сомнения, относится моральная оправданность. В данном случае, она, конечно, — не мерило политики и является одним из ее средств: логика империи весьма охотно использует моральные оправдания в качестве силового фактора, но никогда не позволит сопоставлять себя с ними.

Что касается имперской логики, каковы ее образцы и как можно их выделить — все это следует изучить на примерах империй прошлого, введя их в оборот дискуссии.

Как и прежде, рассмотрение империй находится под воздействием теорий империализма, в свете которых возникновение больших держав сводится только лишь к эффекту от действий экспансионистски ориентированных элит: будто бы от потребности в престиже, стремления к наращиванию мощи или же алчного поиска еще больших доходов некоторые крупные государства переходили к политике экономического проникновения на зарубежные территории либо к силовым и политическим аннексиям, в результате чего и возникли европейские колониальные империи. До сегодняшнего дня они и находились в центре большинства дискуссий об империях, и на них следует остановиться несколько более подробно.

Если обращать внимание исключительно на европейскую политическую публицистику конца XIX — начала XX века, то действительно может сложиться впечатление, что образование империй являлось исключительно результатом империалистических устремлений элит1. При этом решающую роль играла конкуренция европейских держав: тот, кто в ходе гонки за приумножением политической и экономической мощи оставался позади, не просто уступал территории своим конкурентам, а вообще оказывался на пути к гибели [18] Удивительно, насколько это напоминает современные аргументы в пользу крупных операций, когда утверждается, что выжить смогут лишь global players (англ, глобальные игроки). . И только тот, кто был способен возобладать в ходе соревнования за самые привлекательные доли в мировом господстве и важнейшие в мировой экономике ресурсы и рынки, мог остаться самостоятельной политической силой. Национализм, соци- ал-дарвинизм и обстановка нервозности привели как Европу, так и соседние с ней державы, Россию и США, в состояние лихорадочного возбуждения2: теперь казалось, что судьба континента зависит от распределения сфер влияния и владения за пределами Европы.

Фаза дикой, изнурительной конкуренции вряд ли может в дальнейшем осознаваться как последствие рациональных и вполне продуманных решений, и, в конце концов, колониализм вовсе не дал европейцам того, что они надеялись от него получить. В контексте экономических теорий империализма это противоречит ожидаемому результату: империализм в них рассматривается как одна из самых брутальных форм ограбления и подавления, которая только была в истории. Колониальный империализм, без сомнения, был таким, однако из-за его насильственно-эксплуатационных методов он, как правило, давал столько же, сколько поглощал. С точки зрения народного хозяйства, он был одним большим политическо- экономическим просчетом.

Как же можно объяснить такую ошибку в расчетах? К тому же она была сделана не одной из стран или не только европейским континентом, откуда и началась известная и пре

словутая Scramble for Africa3 [19] «Схватка», в некоторых версиях - «драка за Африку» (англ.). , но затем охватила и весь мир. Империалистической лихорадкой тогда руководствовалась и японская, и американская политика: Япония рвалась на континент в Восточной Азии, прежде всего в Маньчжурию, где вступила в конфликт с Россией; следствием этого была русско-японская война 1904-1905 годов, которую можно обозначить как классическую империалистическую войну. После испано-американской войны 1898 года и США утвердились не только в центральноамериканско-карибском регионе: они аннексировали и Филиппины, где были втянуты в многолетнюю, кровопролитную партизанскую войну4.