Михаил Попов - УРОКИ И ПЕРСПЕКТИВЫ СОЦИАЛИЗМА В РОССИИ

Чтобы избежать субъективизма, необходимо, опираясь на материалистический метод, выявить объективные противоречия существовавшего у нас общества, в частности, установить, почему и каким образом товарно–денежные механизмы вызвали кризис и препятствуют социальноэкономическому развитию страны.

К 1990 году рост производительных сил и научно–технический прогресс, несмотря на их ограниченный характер, привели к процессу постепенного относительного и абсолютного сокращения затрачиваемого в материальном производстве живого труда. Начиная с 1987 года, все 100% прироста национального дохода достигались за счет роста производительности труда и уменьшения потребляемого в материальном производстве живого труда, что сопровождалось сокращением численности занятых в материальном производстве и неизбежным уменьшением вновь создаваемой в нем стоимости. То обстоятельство, что прирост национального дохода стал достигаться только за счет производительности труда, будучи для страны эпохальным завоеванием, мало что давало трудящимся массам.

Товарно–денежный механизм хозяйствования, наоборот, ориентирует экономику на увеличение стоимости и в форме денежного вала, и, особенно, в форме растущей стоимости прибавочного продукта. Каждый раз ставится задача не их уменьшения, а их увеличения, что противоречит объективному, порождаемому НТП движению вновь созданной стоимости к снижению. Вместо того, чтобы учитывать эту объективную тенденцию, планировать уменьшение вновь создаваемой стоимости и снижать цены, делается обратное — повышаются цены и норма прибыли, увеличиваются затраты прошлого труда и тормозятся экономия живого труда и научно–технический прогресс, ведущий к этому. Ложная видимость роста стоимости прикрывает реальное падение темпов роста потребительных стоимостей, отрицательно сказывается на жизненном уровне трудящихся масс.

Наиболее остро это противоречие проявлялось в росте нормы прибыли прибавочного продукта и в соответствующем ухудшении экономического положения рабочего класса. Уменьшение вновь созданной стоимости в абсолютном масштабе сопровождалось и возмещалось увеличением доли прибавочного труда в общем объеме затрат живого труда. По данным экономистов, наш рабочий в среднем получал лишь 35–40% созданного им продукта. Экономия труда, достигаемая в результате научно–технического прогресса, не превращалась в достояние рабочих и крестьян; рабочий день не сокращался; цены на предметы потребления увеличивались, а заработная плата замораживалась; возникали условия для массовой безработицы.

Это еще раз подтверждает, что стоимость, товарная форма рабочей силы, особенно стоимость прибавочного продукта (прибыль, чистый доход и т. п.), выставленные в качестве цели и результатов производства, где присвоение своего продукта осуществляется на основе собственного труда), выражают отношения эксплуатации труда, причем при любой форме собственности. Стоимость в товарном хозяйстве является первичным, сущностным социальным отношением труда. Стоимость прибавочного продукта выступает результатом, доходом лишь для тех, кто живет за счет этого продукта. Для рабочего же он стоит затрат его труда и не меньшего, а большего количества пота, чем создание необходимого продукта. Если ему достается часть прибавочного продукта, то тем самым она превращается в необходимый продукт и достается ему не по праву собственности, а на основе его производительного труда.

Расширяющиеся стоимостные формы хозяйствования вступали во все более обостряющиеся противоречия не только с производительными силами, но и с развивающимся общественным характером производства и его выразителем — общественной собственностью. Нарушались непосредственно общественные связи, росли экономическая обособленность предприятий, экономических районов и республиканских хозяйств под видом их перевода на хозрасчет. На этой основе развивался групповой и региональный эгоизм.

Общественная собственность вместо того, чтобы все более реализовываться и как непосредственная собственность производителей, их достояние как хозяев, — все больше подводилась под государственный закон, переходила в собственность административно–территориальных единиц, и, попадая в распоряжение того или иного управленческого аппарата, неизбежно деформировалась, теряла общенародный характер. Стоимостные формы в условиях современного крупного производства не нуждаются в хозяине, в собственнике в лице непосредственных производителей, им нужен другой хозяин — административный аппарат, управляющие кооперативным или арендным предприятием, «работодатели», противостоящие массе наемных работников. Общественная собственность не может долго базироваться на отношениях стоимости, она неизбежно начинает разрушаться, перестает гарантировать труд от эксплуатации. Широкое внедрение стоимостных механизмов вызвало политику фундаментальных изменений в отношениях собственности в сторону ограничения ее общенародного характера, передачи предприятий в собственность акционерам.