Вадим Цымбурский - Земля за великим лимитрофом - от России-Евразии к России в Евразии

Основное популяционное ядро цивилизации для самого себя предстает как особое, самодовлеющее человечество на особой земле. Правда, из этого не вытекает замкнутость цивилизации навечно в каких-то естественных пределах. Не случайно, как когда-то писал Г. Померанц, любая из великих цивилизаций могла бы при благоприятных условиях заселить Землю и составить законченное человечество, если бы иные цивилизации ей не мешали. Поэтому отношение каждой цивилизации — будь то древнеегипетская, китайская, исламская, античная или евро-атлантическая — к остальному миру может быть выражено формулой: "Мы — человечество, а они — источник наших проблем".

Ошибочно ли рассматривать Россию как цивилизацию? Скажем так: описание в качестве цивилизации отвечает существенным признакам России и объясняет многие перипетии ее истории. В мировом географическом раскладе она занимает особую нишу, не перекрывающуюся с платформами иных цивилизаций и характеризующуюся самостоятельной государственной и геополитической традицией, длящейся 400–500 лет. Об особенностях русского типа духовности написано более чем достаточно — как и о его связи, через ряд секуляризующих трансформаций, с историей северной ветви православия в российских геополитических условиях — после упадка восточного христианства на его средиземноморской родине под напором ислама. Тип нашей социальности в эти 400–500 лет отличался, похоже, сочетанием двух признаков. Во-первых, это исключительная стратегическая роль государства в хозяйственной сфере, вплоть до деспотического синкретизма власти и собственности (Р.Пайпс). При этом государство у нас тяготеет к роли главного цивилизатора, сдерживающего чисто этологическую ("зоологическую") самоорганизацию человеческих масс. Во-вторых, это конвергенция культурной и политической функций, когда крупные политические кризисы протекают как кризисы культурной непрерывности, кризисы самоидентичности общества, восстанавливаемой на основе культурно нагруженных политических решений. И, наконец, мы видим базисную популяцию, которая транспонировала свою духовно-социальную "особость" в геополитическую традицию: это люди, выступающие для себя и для мира как "русские".

Я говорю именно о русских. Определения этой цивилизации как "славянской" или "славяно-тюркской" — не говорю о "православно-исламских" нелепостях — это недоразумения, обычно допускаемые сознательно в целях пропаганды. Евразийцы первого призыва были тысячу раз правы, подчеркивая статус славян вообще как маргиналов романо-германской Европы, а в начале нашего тысячелетия — также и маргиналов византийского Восточного Средиземноморья. Эту специфику вполне обнаруживают славяне-католики, как и другие западно-христианские народы Восточной Европы, не входящие в ядро романо-германской цивилизации. В первой половине нашего тысячелетия — объекты германской колонизации, в XVI–XVIII вв. — обитатели ареала "вторичного крепостничества", кормившего своим хлебом модернизированную коренную Европу, в XVIII–XIX вв. разделенные между германоязычными империями и Россией, в годы Версальской системы бывшие санитарным кордоном Запада против России, а в годы Ялтинской системы — барьером России против Запада, сегодня они под мистифицирующим самоназванием "Центральной Европы" претендуют на "возвращение" в Евро-Атлантику. Однако приток инвестиций, оказывающийся важнейшим возбудителем их надежд, сильно обусловлен дешевизной рабочей силы — т. е. опять-таки "недоевропейским" характером этих земель. Но тот же "недоевропейский" статус отличает в еще большей мере православных уроженцев Восточной Европы, не исключая украинцев. Идеологи украинской "державности" всегда подчеркивают европейские связи Украины в отличие от "евразийской" России, а осенью 1991 г. журналисты писали о киевлянах, которые, проголосовав за независимость, говорили, будто чувствуют себя почти что в Западной Европе. Геополитическая ниша, контролируемая в последние века русскими, лишь в ограниченной мере соприкасается с ареалом обитания большинства славянских народов.

Но так же, как украинцы, прибалты, молдаване и христиане Закавказья могли усматривать в отделении от России-СССР шанс на сближение с коренной Европой, — среднеазиатские и закавказские тюрки осмысляли вычленение из империи как приближение к миру ислама. Между тем вся история тюркских народов и "неоязыческих" пантюркистских движений, в отличие от исламистских, да и все те традиции "альтернативного евразийства", о коих пишет А.Неклесса, — все обнаруживает в этих народах особый этнический массив, по ряду признаков промежуточный между арабо-иранским ядром ислама и северными платформами Евро-Атлантики и России (см. об этом в моей работе "Сюжет для цивилизации-лидера: самооборона или саморазрушение").