Вадим Цымбурский - Цивилизация — кто будет ей фоном?

Перейдем теперь к самому существенному пункту. Легко видеть, что ни одна из цивилизаций восточной, индо-тихоокеанской части Старого Света не выступает в своей истории как "центрированная" вокруг какой-то одной, неизменно исповедуемой религии. Духовная маркированность этих цивилизаций выражается в своего рода "гаммах" из нескольких религий, причем в пределах одной эпохи какая-то из религий — будь то конфуцианство, синтоизм, индуизм или буддизм — может исполнять в "гамме" основную, тонообразующую роль, тогда как иные религии разнообразят "гамму" дополнительными возможностями осмысления судеб космоса и человека. История евро-азиатского Востока, взятая сама по себе, в принципе не могла бы натолкнуть на идею характеризовать цивилизацию через исповедание какой-то одной религии. Конечно, если отвлечься от обозначившегося в нашем веке исламско-индуистского противостояния, пресекшего господствовавшую на протяжении всего последнего тысячелетия тенденцию к соединению этих религий в некоем подобии синкретистской "гаммы".

И дело вовсе не в том, что, по словам Н. Н. Моисеева, "за Ин-дом... исчезает единый Бог" [8, с.7], а в том, что цивилизации евро-азиатского Востока не склонны предоставлять свою сакральную вертикаль в монополию единственному видению Трансцендентного. Не следует сводить это различие между Западом и Востоком к монотеистическому пылу авраамических религий. На Западе эта тяга к единственному описанию сверхчувственной реальности имеет давние доавраамические корни. Вспомним, как Заратустра и его последователи — персидские цари — выкорчевывали "дэвовские" верования или как греки подверстывали богов всех известных им народов под свой олимпийский пантеон, утверждая интегрированную картину божественного семейства, правящего миром. К примеру, после эллинизирующей переработки исконная римская религия восстанавливается немногим полнее и достовернее, чем доисламские культы арабов.

Подчеркну: эта евро-азиатская дихотомия противопоставляет не сами по себе народы Востока и Запада материка (надо ли повторять ту банальность, что к Западу, вопреки убеждению многих европейцев и русских, неотъемлемо принадлежит и основная платформа ислама?), но принципы цивилизационного строительства, типичные для этих ареалов. Так, по окраинам платформ Китая, Индии и России, в зонах их влияния или прямого суверенитета обитают буддийские народы, но нет и, видимо, никогда не было буддийской цивилизации: мы знаем буддизм либо как тонообразующую религию в индийской религиозной "гамме", модифицировавшейся индуистскими культами, либо как религию-модификатор в "гаммах" Китая и Японии.

Определение цивилизации через одну религию есть дошедшая до нас от средневековья идея Запада. Вопрос только в том, насколько такое привычное самоописание западных цивилизаций покрывает подлинную историю их самих.

Известно, что в становлении своем молодые цивилизации охотно используют формотворческий и "энергетический" потенциалы религий, несущих на своих священных писаниях печать иных цивили-зационных ареалов. В этом смысле роль христианства в возвышении Евро-Атлантики и России сопоставима с миссией китайского буддизма в генезисе цивилизационных форм Японии. Но если в Японии динамика цивилизации маркируется возрастающей тонообразующей значимостью автохтонного синтоизма, то в Евро-Атлантике и России происходит иное: эти цивилизации после драматических опытов переосмысления и реформирования христианства приходят к преимущественному самовыражению в секулярных идеологиях "большого стиля". Сперва эти идеологии, с их скрыто "протаскиваемыми" постулатами трансцендентного порядка, образуют на Западе расширения "гамм" духовности, играя здесь роль, аналогичную роли религий-модификаторов в "гаммах" цивилизаций Востока. Но этим лишь закладывается основа для последующей перестройки западных "гамм", когда тонообразующая функция в них передается квазисекулярным доктринам. Потому прав был Тойнби, склонный исключать эпитет "западно-христианская" из титула евро-атлантической цивилизации и предпочитавший говорить просто о "западном обществе".

Наиболее ясным случаем возникновения и существования "цивилизации—высокой культуры" на монорелигиозной основе считают ислам. Но не все просто и здесь. Не кто иной, как Шпенглер, обосновал возможность трактовать феномен ислама по-другому, рассматривая его вместе с византийским православием на правах форм самораскрытия единой "высокой культуры". При таком описании история христианства на Ближнем Востоке обнаруживает замечательное сходство с судьбой буддизма в Индии: и там и здесь одна из туземных религий цивилизации постепенно утрачивает позиции в исконном ареале своего возникновения и расцвета, отступая за его пределы. Параллелизм усугубляется включением образов Будды и Иисуса соответственно в каноны индуизма и ислама. Но на фоне тысячелетнего индуистско-буддийского симбиоза жесткая конфронтация православия и ислама, пытавшихся контролировать ближневосточную цивилизационную платформу, демонстрирует все то же принципиальное стремление цивилизаций Запада быть в каждую эпоху маркированными единым или лишь незначительно варьируемым видением сверхчувственной реальности, которое они признают за "свое", прочие либо отвергая, либо, при самой большой терпимости, принимая как этнографическую или психологическую экзотику. Так это остается даже и сейчас, когда Евро-Атлантика входит в пору постмодерного культурного всесмешения.