Вадим Цымбурский - Цивилизация — кто будет ей фоном?

К сожалению, А.Тойнби, в соответствии с инвариантной идеей цивилизации виртуозно разработавший сюжет отношений цивилизаций с "внешним пролетариатом", не дал внятного определения самим своим цивилизациям как таковым. Эта "непроговоренность" приводила его временами к дикой эклектике, когда в его расширенных списках вдруг появлялись цивилизации "османская", "эскимосская" или "монофизитская". Не убеждает попытка Б. С. Ерасова в статье "Цивилизация: слово—термин—смысл" интерпретировать тойнбианские цивилизации в смысле "социокультурных общностей, формируемых на основе универсальных, т.е. сверхлокальных, ценностей" [2, с. 13].

Критерий "сверхлокальности" ценностей и недостаточен, и не вполне достоверен. Все основные цивилизации, выделенные Тойнби в начале "Исследования истории" как центральные объекты открываемого дискурса, — от современной западной до древнеегипетской — локальны в том смысле, что характеризуются преимущественным господством в тех ареалах, в которых они возникли и за пределами которых их ценности намного более проблематичны. С другой же стороны, столь явная "социокультурная общность, сформированная на основе сверхлокальных ценностей", как масонство, очевидно, не является "цивилизацией" в понимании Тойнби.

Достаточно четкую, при всей метафизичности, дефиницию объектов, с которыми работали и сам он, и Данилевский, и позднее Тойнби, предложил Шпенглер, определив "высокие культуры" как "группы народов подчеркнуто выраженного стиля и единого мирочувствова-ния", пребывающие под "влиянием имманентной государственной идеи" [6, с. 197]. Это определение хорошо коррелирует с пониманием Данилевским цивилизации в качестве той ступени, на которой вполне раскрывается стилевая специфика каждого "культурно-исторического типа" после того, как на ступени предыдущей народы этого типа обретают государственную независимость от народов, к нему не принадлежащих. Потому цивилизация в разбираемом смысле — вовсе не просто "общность, основанная на сверхлокальных ценностях". "Цивилизации—высокие культуры" — это группы народов (иногда отдельные народы), выделяющиеся из образующего ойкумену континуума культур — полуискусственных сред обитания людей — сразу по трем признакам. Во-первых, каждая цивилизация воплощает с предельной отчетливостью определенный тип огосударствленной социальности. Во-вторых, она утверждает этот тип огосударствленной социальности на Земле, провозглашая себя носительницей специфического представления о последних причинах, целях и нормах существования мира и человечества. Иначе говоря, она сплачивается вокруг некой сакральной вертикали, проецирующей само бытие данной группы народов с их традицией государственного строительства в трансцендентный план. В-третьих, в своем самоутверждении она создает геополитический режим определенного, географически достаточно автономного ареала, выступающего на мировой карте как "твердыня" данной цивилизации. Разумеется, "цивилизация-высокая культура" может выходить далеко за пределы своего ареала-"твердыни", но тем самым она только утверждает его — и свое собственное — геополитическое и культурное доминирование над другими пространствами и их народами. В своей иерархической организованности, различающей основные, "ядровые" народы ареала-"твердыни" и народы периферийных приделов, цивилизации представляют высшую форму трайбализма, выработанную земным человечеством и пока что непревзойденную.

В этой связи я должен обсудить частое и, на мой взгляд, ошибочное понимание "цивилизаций-высоких культур" как общностей, обязанных своим существованием "великим", особенно мировым, религиям. Тойнби дал некоторые поводы для такого понимания (в частности, пытаясь весьма произвольно разделять "индскую" и "индуистскую" цивилизации). Но даже он, не говоря о Данилевском и Шпенглере, умел разводить судьбы цивилизаций и религий, например, приравняв подъем цивилизаций нынешнего поколения к большому религиозному регрессу.

Каковы в принципе возможные в истории отношения между ци-вилизационной и религиозной динамикой? Начать с того, что истории известны великие религии, которые, возникая в географических меж-думирьях, разделяющих цивилизации, при всем своем воздействии на опыт человеческого духа, остались невостребованы в цивилиза-ционном строительстве: например, иудаизм и манихейство. Далее бывает, что цивилизация вырабатывает себе новую религию на своей уже вполне развитой стадии. Ясно, в таких случаях мировидение и аксиология религии бывают производны от уже определившегося стиля цивилизации: так было с конфуцианством и даосизмом в Китае. Но может быть и так, что цивилизация, казалось бы совершенно выразивши свое понимание Трансцендентного в смыслообразах новой автохтонной религии, однако же в другом возрасте пересмотрит и этот свой выбор, опять подновив сакральную вертикаль: вспомним участь буддизма в Индии. Наконец, терзаемая конфессиональным расколом, цивилизация умеет выработать консенсус, превосходящий вероисповедное разделение. Вестфальский мир 1648 г., анализируемый Б.Г.Капустиным [7], — пример торжества цивилизационного принципа над конфессиональным. Но таким же примером может служить бесплодность всех известных в истории попыток воссоединения восточного и западного христианства. Вопреки В. Соловьеву, христианство не сплачивает исповедующие его цивилизации, но служит основанием для их размежевания.