Михаил Леонтьев: Крепость «Россия»

Именно эта политика обеспечила беспредельный рост американского национального богатства за счет эмиссии доллара, защищая американскую монополию на эмиссию, за счет того, что так называемые «монетаристские» принципы, универсально навязываемые международными финансовыми организациями всем своим клиентам, никогда не распространялись на Соединенные Штаты.

Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц заметил, что эта политика не имеет ничего общего с экономической теорией◦— это идеология. Добавим: идеология, либо продвигаемая долларом (помощью, подкупом…), либо вбиваемая сапогом (в буквальном смысле атомной бомбой в том числе): «Мы всех купим, а кого не купим, размажем по стене».

Попытки сохранить «либеральные ценности» на фоне признания очевидного краха гуманитарных иллюзий о торжестве общечеловеческих ценностей и благожелательной интеграции России в мировое сообщество порождают новые химеры уже следующего порядка. Если построения Михаила Ходорковского о радужных перспективах либерализма выглядят просто наивными даже в контексте его же вполне адекватного письма, то «либеральная империя» Чубайса (надо отдать должное Чубайсову государственничеству)◦— свидетельство, как бы сказать, сильной мотивации. Попытка гармонизировать в общем адекватное понимание суровой реальности с наивными фантазиями в отношении западных партнеров и безакцептными обязательствами перед ними: «…российская либеральная империя должна замкнуть цепь великих демократий». Империя (она же в силу вышеизложенного либеральная) может быть только одна. Подданным не позволено формировать никаких подимперий. Замыкать цепь эта империя будет сама. Где хочет и на чем (на ком) хочет.

Документ Пентагона, рассекреченный в 1992 году, таким образом формулирует американскую внешнеполитическую доктрину: «Нашей главной целью является предотвращение возникновения нового соперника, будь то на территории бывшего Советского Союза или в другом месте, который представлял бы собой угрозу, сопоставимую с той, которую представлял собой Советский Союз… Нашей стратегией должно быть предотвращение возникновения любого потенциального будущего глобального соперника».

Если принять это как вызов для России (если предположить, что Россия еще способна слышать вызовы), то ответ на него никак не может быть либеральным. Несомненно, рынок◦— это экономически эффективный инструмент. Рынок и конкуренция, несомненно, лежат в центре любой динамично растущей экономики. Однако кто сказал, что он должен быть открытым? Тем более открытым под диктовку не просто более сильного конкурента, а мирового гегемона. Если разумный изоляционизм обеспечивает на внутреннем рынке равную конкуренцию, а открытость ее уничтожает, то изоляционизм эффективен и потому необходим.

Выразителем идей либерализма, рыночных реформ, слияния с Западом в широком смысле была советская и постсоветская интеллигенция. Дело даже не в разочаровании в результатах реформ, обидах на Запад. В условиях свободного, дикого рынка интеллигенция не только обнищала и пауперизировалась, но и лишилась роли «мозга нации», фактора национального обновления, коей она была в постсталинское время. Интеллигенция (или ее остатки) лишилась рычагов общенационального влияния. Российской интеллигенции не существует в том смысле, в котором эта категория понималась в советском контексте,◦— есть бюджетники. (К примеру, крах партии «Яблоко». Бюджетники голосуют не так, как интеллигенция, даже если это одни и те же физические лица.)

Наиболее явный результат◦— это физическое выбывание бывшей интеллигенции на Запад. Эмиграция, сравнимая с бегством после Гражданской войны. Идеологический мост на Запад теряет свое основание◦— прозападную интеллигенцию.