Сергей Шарапов - После победы славянофилов

Этот аргумент подействовал, и К. С. Попов поручил своему уполномоченному К. Ф. Лычагову показать мне чайные плантации и дать объяснения, какие тот сочтет возможными.

Не откладывая дела в долгий ящик, господин Лычагов предложил мне осмотреть главные плантации теперь же, благо погода стояла чудесная, а Попов, занятый совещаниями с тремя привезенными им не помню уж, техниками, или другими представителями либеральных профессий, в Лычагове не нуждался.

Мы взяли одного из прекрасных батумских извозчиков парой в фаэтоне (надо заметить, что на юге и на Кавказе везде извозчики русские на отличных парных фаэтонах и с превосходными лошадьми) и поехали за город на дачу Салибаур, представляющую главную чайную плантацию и резиденцию К. Ф. Лычагова. Экспедиция наша здесь не была, а осматривала плантации К. С. Попова на Чакве.

— Объясните мне, пожалуйста, странное поведение вашего хозяина, — просил я.

— Очень уж зол он на здешние порядки. Судите сами. Купили мы здесь три имения по очень дорогой цене. Послал Попов экспедицию в Китай — достать и привезти чайных саженцев и семян и нанять китайцев, знающих обработку чая и устройство плантаций. Мы должны были покупать саженцы внутри страны, высаживать их в особые стеклянные ящики и грузить на барки, чтобы вывезти по реке к морю. Началось с того, что об этой покупке узнали китайские власти и начали нас преследовать. Доходило до формальных сражений, причем нам утопили барку и погубили множество кустов. Наконец, с грехом пополам погрузили мы и чай, и китайцев на пароход. Здесь, в Батуме, плантации были уже приготовлены. Платили за смешную работу баснословные деньги. Приходит пароход сюда. Выгрузили. Вдруг с одной стороны делает препятствие таможня и под предлогом филоксеры не выпускает наших ящиков, с другой Гамрекелов (местный управляющий государственными имуществами) не дает садить, потому что земля, по его мнению, казенная, и документы, нами выправленные, недействительны. Начинаются споры и переговоры. Заметьте, что чай — растение крайне нежное, и откладывать нельзя ни минуты. Предлагают ящики дезинфицировать известью, после чего, разумеется, не уцелело бы ни одного кустика. Шлем мы повсюду телеграммы, жалуемся, вопием и кое-как спасаем жалкие остатки от привезенных саженцев.

Затем начинается другая история. Чуть не весь город бегает к нам на Салибаур смотреть, что мы делаем. Все только и говорят о чае. Готовы тихонько ночью выкрасть у нас кусты. Вот почему Константин Семенович и распорядился не пускать на плантацию никого. Посудите сами: сделаны громадные затраты. По нашему образцу теперь ничего не стоит развести дело. Кому же охота тратиться на других?

Салибаур — чрезвычайно живописное место. Небольшой домик управляющего расположен на высоком холме, командующим над окружающей его почти кольцеобразной котловиной, за которой возвышаются в беспорядке другие холмы, покрытые густым лесом. Дорога от города направляется к старой, еще турками построенной крепости, которую наше военное управление тщательно отделывает, вооружает и поддерживает; затем шоссе кончается, и через несколько сот сажень начинается собственная дорога К. С. Попова, проложенная до самой плантации отчасти по чужой, а затем по своей земле. Дорога эта отлично шоссирована и представляет непрерывный подъем зигзагами, отчасти высеченный в камне.

Почва здесь, по словам К. Ф. Лычагова, очень похожая на китайские чайные почвы, весьма своеобразна. Под неглубоким сравнительно слоем дернины начинается крепкий красноватый камень, который нужно рубить киркой. Но довольно этой породе побыть немного времени на воздухе, чтобы она совершенно размягчилась и начала обращаться в глину. Лучше всего это заметно на откосах дороги.

Поднимаясь все выше и выше, мы достигли сначала большого скотного двора, построенного на полугоре. Затем начались чайные плантации, разбросанные по скатам. Еще несколько поворотов — скотный двор уже очутился под нашими ногами, — и мы остановились у крыльца.

Вид, открывающийся отсюда, поистине великолепен. Безбрежное море, глубоко внизу под нами Батум, вечно окутанный черным дымом, с огромным лесом мачт у пристани и беспрерывно снующими огромными пароходами; вокруг, насколько хватает глаз, заставшее темно-зеленое море холмов один другого причудливее по очертаниям. На этих холмах пока не видно ничего, кроме почти девственных лесов. А между тем, все эти великолепные чайные, оливковые, лимонные и апельсинные земли. Разреши наше правительство своевременно здешний земельный вопрос да помоги переселению сюда русского культурного элемента — эта огромная область вскоре по присоединении успела бы уже обратиться в настоящий земной рай. А теперь это пустыня, и долго еще обречено быть ей пустыней, вплоть до тех пор, пока вместо нынешних комиссий, не выходящих из области вопросов «принципиальных», то есть, в сущности, чисто бумажной отписки, возьмутся за дело живые люди, способные разрешить живым путем живые вопросы…