Тувиа Тененбом - Поймать Еврея

Чтобы развлечься и посмотреть на его реакцию, я напоминаю Джибрилю, что палестинский президент Махмуд Аббас не упомянул слово "иудаизм", произнося самую важную свою речь на Генеральной Ассамблее ООН в Нью-Йорке пару лет назад, что дало ясно понять всему миру, что Палестина была родиной всего двух основных религий, ислама и христианства. Почему же Махмуд "забыл" иудаизм, а Джибриль так хорошо это помнит?

— Я не собираюсь защищать Абу-Мазена. Я думаю, что Абу-Мазен может защитить себя сам, и я даже готов устроить вам встречу, чтобы вы взяли интервью. Джибриль просит меня написать свое имя, а также набросать официальный запрос Абу-Мазену, и он позаботиться об этом. Как же, черт, я напишу "Тоби — немец"? Одно дело, сказать "Тоби немец" и совершенно другое — записать его. "Официальный запрос от Тоби немца".

— Конечно же, — говорю я ему, — я это сделаю при первой же возможности.

— Палестинцы готовы разделить Иерусалим, — продолжает говорить Джибриль, продавая мне еще одну из своих заготовленных фраз, — и они согласны с тем, чтобы еврейская сторона имела юрисдикцию над еврейскими святыми местами. Но израильтяне этого не хотят.

* * *

Я думаю, что к настоящему моменту я уже наслышался достаточно заготовленных фраз, и поэтому спрашиваю, что он думает о решении ЕС бойкотировать израильские товары, произведенные на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме.

— Впервые в жизни израильтяне оказались изолированными на территории всей Европы, — заявляет он, безмерно счастливый.

— Они [израильтяне] не имеют права водить за нос весь мир из-за Холокоста, совершенного не палестинским народом, а другими.

Повысив голос, он выкрикивает: "Израиль расистское, фашистское, экспансионистское образование!"

Успокоившись, он добавляет:

— Я думаю, что международному сообществу все это надоело!

Неплохо.

— Вы пробыли в израильских тюрьмах семнадцать лет. Вы жили с израильтянами, вы пытались их убить, они пытались вас убить. Чему вы научились у израильтян?

— Думаю, что я узнал много нового.

— Что?

— Прежде всего, вы знаете, я выучил их язык… Во-вторых, я изучил историю евреев и сионистского движения и, думаю, я знаю о них больше, чем они сами знают о себе.

— Джибриль, является ли сионизм расизмом, да или нет?

— Я думаю, что сионизм, выражающийся в нынешнем израильском поведении, является худшим видом расизма.

Вспоминая человека, умершего, по словам экс-еврея, от "сексуальной болезни", я спрашиваю Джибриля, имеет ли он ввиду тот сионизм, который предвидел Теодор Герцль.

— Извините! Но они могут называть себя, как пожелают.

И чтобы я не забыл, Джибриль напоминает мне, что несколько лет назад даже ООН приравняла сионизм к расизму.

Это мне уже нравится. Мне удалось приостановить им заготовленные фразы. Теперь, возможно, услышим что-то нормальное.

— Почему здесь так много денег вливается в НПО? Потому, что они так сильно любят палестинцев? Потому, что так сильно ненавидят израильтян? Зачем!

— Ближневосточный конфликт между израильтянами и палестинцами, — отвечает, он, — является "источником фундаментализма и экстремизма" во всем мире, является "угрозой для глобального мира", и именно поэтому "весь мир вкладывает деньги, время и энергию в этот регион”.

— Я не понимаю, почему такой стране, как Норвегия, не все равно, что здесь происходит?

Джибрилю странно мое удивление.

— Это очевидно, — аргументирует он, — почему Европа вовлечена; Европа хочет защитить себя и своих граждан. Я, что, не читаю новости?

Он уточняет:

— Сколько терактов произошло в Европе и даже в Германии в результате этого конфликта? Сколько? Сколько самолетов было похищено? Сколько людей было убито? Извините!

— Именно благодаря участию Европы на Ближнем Востоке, — поучает он, — [мы] прекратили проливать кровь для обеспечения наших национальных устремлений.

Иными словами, палестинцы теперь знают, что мир не против них, и поэтому они перестали взрывать самолеты во время полета.

Чтобы убедиться, что понял его правильно, я спрашиваю, значит ли это, что террор вновь охватит Европу, если не давать деньги НПО, поддерживающим палестинцев.

Он понимает, что, похоже, зашел слишком далеко, и пытается поправить себя:

— Я думаю, — переключается он в иной режим, — что они сочувствуют страданиям палестинцев.

— У меня есть для вас новости, — говорю я ему, — нам плевать на всех, и мы ни о ком не заботимся. Нас, европейцев, на самом деле, ничто это не волнует. Точка. Мы готовы бомбить все, что движется, как мы это делали не так давно в Ираке, если только обнаружим, что наши банковские счета в опасности. У нас богатая история убийства и друг друга тоже, причем без всякой реальной причины.