Тувиа Тененбом - Поймать Еврея

— Есть ли у вас кто-нибудь здесь, с кем вы можете поговорить об этом, о том, что вы чувствуете?

— Ханан. Она моя золовка.

— Если бы Аллах явился к вам посреди ночи и сказал:

— Попроси меня что-нибудь одно, и я выполню это для тебя, что бы вы выбрали?

— Чтобы у моего мужа все было хорошо и он был здоров.

А вы бы не попросили Его швырнуть эту вторую жену в ад?

— Нет. Я даже не думаю о чем-то похожем. У нее теперь ребенок, что же я могу поделать?

Она говорит, что "это моя судьба", и что ее муж "страдает сейчас" из-за последствий своего поступка.

— Он страдает? От чего?!

— У него есть две жены. Это не легко. Я не сдаюсь, она не сдается. Он живет с проблемой.

Я полагаю, что под "не сдаюсь" она подразумевает секс и спрашиваю:

— Так что же, он спит в разных кроватях каждую ночь, одну ночь с вами, а другую ночь с ней?

— Да. Он уже привык к этому.

Она снова смеется.

— Три года вот так. Это не просто.

Ей грустно. Она понижает голос. Ее смех на самом деле слезы.

Я, наверное, единственный посторонний, с которым она говорила когда-нибудь об этом так открыто.

Муж Наджи построил еще один дом по соседству, дом, который торчит перед ее глазами каждый раз, когда она просыпается, и в который она никогда не заходит.

Амир и я переглядываемся. Ему, правозащитнику, никогда не приходило в голову, что женщинам здесь не хватает основных человеческих прав. Тем более это не приходило в голову никому в "Адале", так же как и никому в остальных НПО, и никому из европейских дипломатов, здесь функционирующих.

Маленькое сообщение Ее Превосходительству Марион Фестнер-Кастен: "Муж Наджи не против жениться в третий раз. И я с удовольствием и добровольно приму участие в организации свадьбы."

* * *

Моя следующая остановка — Лакия, город бедуинов на одиннадцать тысяч жителей, построенный Израилем. Ни один еврей не имеет права там жить, говорит Ари из произраильского НПО "Регавим". Есть пятьдесят три про-бедуинских НПО, рассказывает он, и есть "Регавим". Один против пятидесяти трех.

Чтобы переместиться из "Адала" в "Регавим" нужен лишь один телефонный звонок, но расстояние между ними равно бесконечности. Я связываюсь с Ари и Амихаем, сотрудниками "Регавим", чтобы совершить экскурсию по Бедуинленду, тому, который им знаком. Амихай, как и Офир из Ашкелона, прежде жил в Газе и тоже был выселен из своего дома, разрушенного израильской армией.

Перед входом в Лакию стоит водонапорная башня, и мы останавливаемся там. Рядом я вижу развалины, выглядящие как остатки прежней башни, с граффити на них, в том числе и свастику. Амихай объясняет мне, что старый резервуар был изготовлен из более тонкого материала, которую бедуинская молодежь повадилась повреждать, протыкая в нем дыры раз за разом.

— Зачем они повреждают свой собственный источник воды?

— Они знают, что израильское правительство снова починит его, так как Израиль не может позволить себе оставить их без воды. В настоящее время правительство построило новый резервуар, изготовленный из бетона и намного толще, чем старый, и поставило вокруг забор и камеры наблюдения.

Он рассказывает дальше: В Бедуинленде ежегодно строится 2000 новых нелегальных строений, а Израиль сносит лишь около 10 процентов из них, потому что различные НПО тащат правительство в суд и судебные тяжбы могут занять до пятнадцати лет прежде, чем решение будет вынесено.

— Каков обычно результат этих судебных дел?

— Процесс, как правило, закачивается в конечном итоге сносом домов.

— Почему общественные организации делают это, если в конечном итоге они проигрывают?

— Хороший пиар против Израиля.

Честно говоря, я начинаю запутываться с происходящей здесь игрой в числа. Халиль сказал мне, что Израиль сносит тысячу домов бедуинов в год, а этот парень рассказывает мне, что бедуины строят две тысячи незаконных домов в год. Обе цифры кажутся мне сильно преувеличенными.

Представителей НПО интереснее слушать, когда они не упоминают цифры. Амихай, например, говорит мне следующее:

— Пятнадцать лет назад, если бы вы назвали бедуина "арабом", он бы ударил вас по лицу. Сегодня, благодаря НПО типа "Адала", работающих от их имени, они начали считать себя арабами и палестинцами.

Если память мне не изменяет, то в те времена, когда я жил в Израиле, дело так и обстояло.

* * *

"Регавим", одинокая козочка на огромной ферме различных НПО, вряд ли имеет шансы на успех своей миссии. Есть слишком много НПО, работающих в противоположном направлении. Чтобы как-то компенсировать это несоответствие масштабов, им приходится тратить больше денег, чтобы продемонстрировать журналистам то, что иные НПО типа "Адала" никогда не покажут. Не хотите ли, спрашивают они мастер-агента, полетать на маленьком самолете? Это одномоторный самолет, который периодически испытывает болтанку во время полета, но с него я могу увидеть то, что видят только птицы. Если вам это подходит, "Регавим" снимет самолет и оплатит счет. Идея поразительно проста: если я согласен полетать над пустыней и сам посмотреть, что бедуины творят внизу, то им не нужно никаких добавочных слов, чтобы убедить меня в своей правоте.