Юваль Ной Харари - 21 урок для XXI века [Версия с комментированными отличиями перевода]

Но самая большая проблема культуралистских тезисов в том, что, несмотря на их статистическую природу, они часто используются для скоропалительных выводов об отдельных людях . Если коренной тепландец и морозиец-иммигрант будут претендовать на одну и ту же должность в тепландской фирме, руководитель предпочтет нанять тепландца, «потому что морозийцы холодны и необщительны». Даже если статистически это верно, вполне возможно, что этот конкретный морозиец гораздо дружелюбнее и общительнее, чем этот конкретный тепландец. Конечно, культура очень важна, но на личность человека существенно влияют также его гены и уникальный жизненный опыт. Люди часто не укладываются в статистические стереотипы. У фирмы есть причины набирать общительных работников, но нет никакого резона отдавать предпочтение тепландцам, а не морозийцам.

Все эти соображения касаются конкретных заявлений культуралистов, но не дискредитируют культурализм в целом. В отличие от расизма, который представляет собой опровергнутый наукой предрассудок, аргументы культурализма порой совершенно справедливы. Если мы посмотрим на статистику и выясним, что в тепландских фирмах на руководящих должностях мало морозийцев, причина может быть не в расистской дискриминации, а в здравом смысле. Должны ли иммигранты-морозийцы возмущаться такой ситуацией и обвинять Тепландию в невыполнении условий иммигрантской сделки? Следует ли принять закон о «позитивной дискриминации» и заставить тепландские фирмы нанимать больше морозийцев на руководящие посты, чтобы немного охладить свою эмоциональную деловую культуру? Или во всем виноваты иммигранты-морозийцы, неспособные принять местную культуру, и нужно принять меры и в принудительном порядке знакомить их детей с нормами и ценностями Тепландии?

Возвращаясь из выдуманного мира в реальный, важно помнить, что европейские дискуссии по вопросам иммиграции – это вовсе не битва добра со злом. Защитники иммиграции ошибаются, изображая другую сторону «фашистами», а противники иммиграции напрасно обвиняют оппонентов в намерении «убить собственную культуру». Споры об иммиграции – это споры носителей двух легитимных точек зрения, и их можно и нужно разрешать путем нормальных демократических процедур. Именно для этого и нужна демократия.

Независимо от того, к какому решению приведет демократический механизм, следует помнить о двух ключевых моментах. Во-первых, правительство не должно широко открывать двери иммигрантам вопреки воле местного населения. Включение иммигрантов в экономику – долгий процесс, и для успешной интеграции требуется поддержка и участие местного населения. Из этого правила есть одно исключение: государство обязано открыть свои границы для беженцев из соседней страны, спасающихся от гибели, даже если местному населению это не нравится.

Во-вторых, несмотря на право граждан возражать против иммиграции, они должны понимать, что у них все равно есть обязанности по отношению к иностранцам. Мы живем в глобальном мире, и, хотим мы того или нет, наша жизнь тесно связана с жизнью людей на другом краю земли. Они выращивают для нас еду, шьют для нас одежду, они могут умереть, воюя за наши цены на нефть, могут стать жертвами нашего небрежного отношения к окружающей среде. Нельзя пренебрегать своими этическими обязательствами по отношению к людям просто потому, что они живут далеко от нас.

Сегодня совсем не очевидно, что Европа сумеет найти средний путь, который позволит принимать иммигрантов и при этом избежать опасности дестабилизации общества со стороны людей, не разделяющих европейские ценности. Если Европе удастся найти такой путь, ее опыт можно будет использовать на глобальном уровне. Если же европейский проект потерпит неудачу, это станет доказательством того, что одних либеральных ценностей свободы и толерантности недостаточно, чтобы разрешить конфликты между культурами и объединить человечество перед лицом угроз ядерной войны, экологической катастрофы и разрушительных технологий. Если греки и немцы окажутся неспособны договориться о своем общем будущем и если 500 миллионов богатых европейцев не пожелают принять несколько миллионов бедных иммигрантов, каковы шансы, что люди справятся с гораздо более серьезными конфликтами, угрожающими нашей глобальной цивилизации?

Есть один способ помочь Европе и всему миру объединиться и держать границы открытыми. Нужно приглушить истерию по поводу терроризма. Будет очень печально, если европейский эксперимент свободы и толерантности окончится неудачей из-за преувеличенного страха перед террористами. В этом случае террористы достигнут своих целей, а горстка фанатиков получит решающий голос при определении будущего всех людей. Терроризм – это орудие маргинального и слабого сегмента человечества. Как случилось, что он стал доминировать в мировой политике?