Роман Романов - Охотники за голосами

– Там разберемся, Жень, про часы из прошлого все равно никто не поверит, а потомок уж пусть как-нибудь сам думает. Договорились?

– Хм, договорились. Да я-то не против царя, наоборот, пусть хоть президент помажется на царство, все лучше будет. Но если цари найдутся? Вот это да! В Псков, что ли, поедем опять? Если вождь сказал, что все там? Кстати, туда бы я сгонял, в нашем времени…

Фразу Круглый закончил в своем обычном беспечном тоне любителя приключений; потрясение от возможных катаклизмов и политических сенсаций сменила обычная и радостная для молодого организма мысль о новых поездках и приключениях. А может быть, подумал Круглый, этот потомок Александра Первого окажется интересным типом. Если он даже и не станет царем, дружба с таким человеком может повлиять на дела и планы новоиспеченного монархиста с веселым и надежным сибирским характером. Что-то про себя решив, он добавил:

– Ладно, помоги розетку найти. Представляешь, как меня моя благоверная встретит? Срочно домой надо, да и малец, наверное, там без меня совсем от рук отбился! Что-то меня подташнивает как-то…

Круглый посмотрел на Кобылкина. Тот стоял, позеленевший, держась за спинку стула. Что-то происходило. Женька подошел к брату, почувствовал, как его с каждым шагом тоже начинает трясти и мутить все больше.

– Брат, что-то происходит, да? У меня глюки в ушах, сынка мой смеется где-то рядом… Саня, а ты куда?…

Вокруг Кобылкина роем стали носится ярко-зеленые светлячки. Стало темно, страшно. Женька почему-то уже смотрел на себя со стороны. Он видел свое тело, которое падало на брата, но не видел ни пола, ни стен. Вокруг бегали какие-то псы. Круглый увидел белое ледяное поле, услышал голос жены, просящий его полежать еще немножко и не уходить. Рядом Сашка пытался вызвать у себя рвоту около какого-то необычного, с зеленой подсветкой, унитаза. Вдалеке плыл огромный ковчег, похожий то ли на ладью, то ли на баржу, что ходят все лето по Оби: вокруг ковчега кружили двуглавый орел и огромная рубиновая звезда. Его нательный бабушкин крестик вдруг замаячил перед носом, вырос до огромных размеров и сложился, превращаясь в стрелки часов. Все вокруг было нестрашным, но до такой степени чужим и непривычным, что Круглый вдруг сильнее всего на свете захотел сбежать из этого места. Он оглянулся, чтобы найти свое тело и увидел его сидящим неподвижно за столом на уходящем куда-то вдаль ковчеге-ладье. Рядом с его телом так же неподвижно сидели русоволосая девочка в ситцевом платье и его брат, Кобылкин. Женька всеми силами попытался догнать их, но не чувствовал ни ног ни рук… Он попытался кричать, но только рой огоньков светляков шарахнулся от него в разные стороны… Круглый почувствовал, что сейчас останется здесь навсегда, без своего тела, и судорожно начал вспоминать молитву: «Отче наш… Отче наш иже еси на небесех… Отче наш, что же это… как там дальше, оставь нам долги наши… а-а-а-а…» Яркий, до боли, свет ударил в глаза…

– Папка и мамка цеюются! А-ха-хаха! – заливался Круглый-младший. Женька с опаской приоткрыл правый глаз, уставился в давно не беленый, в трещинках и в паутинках потолок. Почувствовал, что в его бок уперлись маленькие детские коленки, ощутил дыхание на лице, в следующую секунду его оба глаза были, не церемонясь, распахнуты теплыми маленькими пальцами сына.

– Ты спишь ли, что ли? Папка, а папка! – раздался до боли родной голос.

Круглый вскочил, обнял сына и закричал: «Ура-а-а! Сынка!!!» После минуты крепких объятий почувствовал как в груди разливается предательское мокрое тепло, а в горле и носу щекочут слезинки. Круглый глубоко вздохнул и, думая, что делает это незаметно, вытер глаза об одежду на плече сына. Иолько потом поднял голову. Конечно, он сразу узнал и Сашкину квартиру, и Машу Бергину, и ее подружку, как там ее зовут, из медицинского, только похожий на ботаника парень был ему незнаком. Они все, выпучив глаза, с открытыми ртами смотрели на него, и только веселые звуки его, Круглого, свадьбы из телевизора фоном разливались по квартире.

– Так… Кто моей жене что расскажет, предупреждаю по-хорошему – получит! – прервал немую сцену Круглый и тут же со счастливой улыбкой и почти хвастливо добавил: – Если бы вы знали, где мы были!!! А где Сашка?

Круглый повернул голову и увидел у самой стены на диване, бледного как смерть Кобылкина.

– Сашка! Сашка! – закричал он, пугая ребенка, и бросился трясти Кобылкина. – Сашка, очнись!

Тут же, словно скинув с себя оцепенение, все бросились к дивану. Маша растолкала всех и, заревев, начала гладить по белому холодному лицу Кобылкина, что-то шептать ему на ухо, целовать. Маринка во всей этой суете вдруг зычным, командно-медицинским голосом рявкнула: