Александр Зиновьев - Идеология партии будущего [litres]

Идеология зародилась и формировалась как стремление создать научное понимание всего того, что входило в круг интеллектуальных интересов людей, в противовес религиозному учению обо всем этом, то есть о космосе, природе, обществе, человеке, мышлении, познании. Наука осталась источником идеологии и в наше время. Но наука не становится идеологией. Идеология пожирает науку, но не превращается в то, что она пожирает. Продукты её «пищеварения» суть не что иное, как пища.

Наука и идеология различаются по целям, по методам и по практическим приложениям. Наука имеет целью познание мира, достижение знаний о нем. Она стремится к истине. Идеология же имеет целью формирование сознания людей и манипулирование их поведением путем воздействия на их сознание, а не достижение объективной истины. Она использует данные науки как средство, опирается на науку, принимает наукообразную форму и даже сама добывает какие-то истины, если это уже не сделано другими. Но она приспосабливает истину к своим целям, подвергает её такой обработке, какая необходима для более эффективного воздействия на умы и чувства людей и в какой заинтересованы те или иные группы людей, организации, классы и даже целые народы.

Идеология, как и наука, оперирует понятиями и суждениями, строит теории, производит обобщения, систематизирует материал, классифицирует объекты, короче говоря – осуществляет многие мыслительные операции, какие являются обычными в науке. Но между идеологией и наукой и в этом есть существенное различие. Наука предполагает осмысленность, точность, определенность и однозначность терминологии. Она по крайней мере к этому стремится. Утверждения науки предполагают возможность их подтверждения или опровержения. Понимание науки предполагает специальную подготовку и особый профессиональный язык. Наука вообще рассчитана на узкий круг специалистов. В идеологии все эти условия не соблюдаются, причем не вследствие личных качеств идеологов, а вследствие необходимости исполнить роль, предназначенную для идеологии. В результате ориентации на обработку сознания масс людей и на манипулирование ими получаются языковые конструкции, состоящие из расплывчатых, многосмысленных и даже вообще бессмысленных слов, из непроверяемых (недоказуемых и неопровержимых) утверждений, из однобоких и тенденциозных концепций. Результаты науки оцениваются с точки зрения их соответствия реальности и доказуемости, то есть критериями истинности, результаты же идеологии – с точки зрения их эффективности в деле воздействия на сознание людей, то есть критериями социального поведения.

Методы идеологии и науки лишь частично совпадают. Но по большей части они настолько различны, что можно констатировать принципиально различные типы мышления – идеологический и научный. Для первого характерным становится априоризм, то есть подгонка реальности под априорные концепции, нарушение правил логики (алогизм) и методологии познания, не говоря уж о научной этике. Приведу пример. В 1992 году группа экономистов по заданию ООН установила, что страны с высоким уровнем жизни имеют более высокий индекс политической свободы, чем страны с низким уровнем жизни. Само это «открытие» не стоит выеденного яйца. Но эти «открыватели» пошли дальше: они сделали вывод, будто причина бедности – политическая система бедных стран. Чтобы преодолеть бедность, эти страны должны перестроить свой социально-политический строй по западным образцам. Вывод сделан с нарушением всех правил логики и методологии науки. Его идеологическая ориентация очевидна – эти «ученые» имели заданную установку и подгоняли под неё свое якобы научное исследование. Примерами такого рода кишат сочинения бесчисленных «исследователей» общественных явлений.

Люди, которые руководствуются принципами науки в понимании общественных явлений, суть чрезвычайно редкое исключение. Их почти что нет, а порою они исчезают совсем. Это не случайно. Научное понимание общественных явлений требует высокого уровня образования и гибкости интеллекта, редко и плохо вознаграждается само по себе (то есть если не служит идеологии и политике), не согласуется с обывательскими представлениями, плохо защищено от агрессии со стороны общечеловеческой глупости и от ложной уверенности в том, будто всякий опытный в житейском отношении человек уже тем самым является компетентным судить о фактах общественной жизни.

Общественные явления настолько сильно затрагивают интересы людей, что они (люди), воображая, будто выражают объективную истину, на самом деле выражают свои интересы, лишь придавая им обманчивую форму истины. Ко всему прочему, истина, вся истина и только истина о социальных явлениях людям практически не нужна. Им достаточно получить капельки истины, растворенные в идеологической жидкости. А обнаженная истина об общественных явлениях порождает гневное осуждение со стороны всякого рода моралистов и демагогов. Они скорее примирятся со злом, чем с научной истиной, объясняющей закономерность и социальную роль зла.