Владимир Бушин - Спасатели и гробовщики Владимира Путина

А критик Большакова А.Ю. нахваливает Астафьева «за смелость в изображении войны с самой неприглядной стороны». Разумеется, в любой войне, даже в Отечественной, могли быть весьма неприглядные факты и обстоятельства. Зачем далеко ходить? Сам Астафьев со смаком рассказал в «Правде», как однажды «в Польше из карабина врага убил… Котелок у него на спине под ранцем был. Цель заметная. Под него, под котелок я и всадил точнехонько пулю». Чувствуете? — точнехонько… То есть немец-то, может, уже совсем не молодой, отступал, бежал, и молодой телефонист от нечего делать убил его не в бою, а в спину. И хвастается! Уж куда неприглядней.

Большакова восхищается бесстрашием Астафьева при описании штрафных лагерей, «подлого казарменного быта». Но ведь Астафьев вслед за критиком Сарновым так же бесстрашно врал и о быте прекрасных писательских Домов творчества, где ему однажды чем-то не потрафили. Как ему и в этом-то верить!

Критик А. Большакова просто млеет от героизма, с которым Астафьев «вскрывает пороки тоталитарной системы». Да какое же мужество, мадам, какой героизм, если новая власть сама только этим и занималась и хотела, чтобы в книгах, в кино именно таким и было размалевано советское время — с самой неприглядной стороны, сплошным «штрафным лагерем» с подлым бытом, с изощренным унижением человека. Это не мужество, а лживость и холопство, измена и угодничество, чем ныне пробавляетесь и вы, мадам. И за это именно власть и церковь дают премии, ордена, издания. А Гранина еще и церковь наградила своим орденом Даниила Московского.

А ведь в советское время Астафьев был достаточно скромным и разумным человеком, не претендовал на эпохальные открытия вроде всеобщей жажды смерти на фронте, признавал, что, как рядовому бойцу, ему на фронте со своей «кочки зрения» «не так уж много было видно», да еще иссылался на свою «недоученность», провинциальность, признавал, что «правда о войне складывается из огромного потока книг, посвященных этой теме», и перечислял те и них, которые «могли бы служить «фундаментом» для будущего великого произведения о войне» (Правда. 25 ноября 1985). Но как только власть переменилась, как только стал он получать свои «600 рублей в месяц», тотчас все, что говорил раньше, выплюнул, и вскоре явилось долгожданное «великое произведение» — «Убиты и прокляты». Верно сказал Юрий Бондарев об Астафьеве: «Примкнувший к пятой колонне» (Правда, 14 марта 2014).

А ведь и Гранин там, в этой колонне, в одном ряду с Астафьевым, Сванидзе, Млечиным…

И снова Гранин: «У нас до сих пор нет истории Великой Отечественной». И вот он один знает правду и откроет ее нам. И никто не остановил человека, который просто плохо собой владел. На самом деле, помимо художественных произведений, у нас великое множество документальных книг и о войне в целом, и об отдельных сражениях, и о действиях разных родов войск, и о полководцах… Тут и книга Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза», и воспоминания самых высокопоставленных военачальников — Жукова, Василевского, Рокоссовского, Конева, Баграмяна, адмирала Кузнецова, Штеменко, Голованова, тут и воспоминания многих командующих армиями, командиров корпусов, дивизий, полков, партизанских отрядов, наконец, знаменитых героев войны, как Александр Покрышкин, и ее рядовых участников.

Есть и 5-ти, и 6-томная «История Великой Отечественной войны», и 12-томная «История Второй мировой войны», есть несколько энциклопедий. Я уж не говорю о «Книгах памяти», о «Книге потерь», о многотомном издании «Русский архив» — «Великая Отечественная», где собраны и приказы наркома обороны, и документы Ставки, включая записи переговоров по прямому проводу, и приказы Верховного главнокомандующего, и документы командования фронтов, флотов, армий.

Конечно, некоторые книги не без недостатков. Так если тебе дорога истина, читай, сопоставляй, ищи. Гранин этих книг не читал, они ему неинтересны. Ему было важно навязать свой взгляд, свою точку зрения, как мы уже видели, часто невежественную и лживую.

Р.S. Лет тридцать-сорок после войны Гранин не писал о ней. Видимо, считал, что опыта инструктора политотдела, навыка комсомольской работы и даже двойного танкового образования, как и срока пребывания на фронте, маловато, чтобы писать. Конечно, опыт инструктора и слушателя военных училищ не сравнить, допустим, с трехлетним опытом командира батареи Юрия Бондарева. К тому же тогда были еще живы многие фронтовики, в том числе — писатели, и одна за одной появлялись их прекрасные книги. И Гранин молчал о своей войне.