Владимир Бушин - Спасатели и гробовщики Владимира Путина

Когда я писал эти строки, день начался сообщением о том, что ночью погибли 15 рабочих Красноярского края из-за прорыва дамбы и бешеного потока воды на общежитие. На другой день в самой Москве огромный пожар на каком-то складе. Словом, если вчера посетители торгового центра были лишены жизни огнем и дымом пожара, как в Кемерово, то позавчера убили ни в чем не виновных людей посредством катастрофы самолета, а завтра их родственники утонут в реке или в море…

И ведь так чуть неу каждый день. И это действительно массовые репрессии. Если все эти репрессии — все взрывы, катастрофы, пожары, наводнения, убийства и самоубийства — подсчитать, суммировать и, естественно, как на создателей этой жизни, разложить на всех нынешних правителей, то тяжкий груз раздавит в лепешку даже таких вроде бы тихих дам, как Элла Памфилова и Вероника Скворцова, а что останется от Путина и Медведева, от Матвиенко и Володина? И ведь так будет! Тайные аэродромы не спасут. Их отправленные за бугор жены, любовницы, дети горько осиротеют…

В этот же день «Советская Россия» под заголовком «Я изменил свои взгляды» напечатала присланный читателем текст одного выступления известного сатирика Михаила Задорнова. Когда-то, когда он был с Ельциным, я сурово писал о нем. Но вот что он говорил об репрессиях. Высказав свое отвращение к таким передачам телевидения как собчачий «Дом-2», он продолжал: «Не надо говорить, что в советское время все было плохо. Вон девчонки сидят… Что за чушь! У меня в советское время было минимум три тысячи друзей, и ни одного не посадили. Ни одного! Что вы придумываете все, что у нас вот так просто сажали! Мне один бизнесмен говорит: «А у меня пятерых друзей посадили». Я говорю: назови. Он назвал. Да они все жулики! Они и должны сидеть. А сегодня они повылезали, они помощники депутатов…

Мы живем при капитализме, при самом негодяйском строе, но нам говорят, что это демократия. Капитализм, Маркс и Ленин правы, самое отвратительное устройство общества. Почему? Потому что самые плохие качества человека делают его внешне успешным».

Ах, как жаль, что я не успел помириться с Задорновым!..

Мою недавнюю публикацию «Козлы и бараны о Великой Отечественной войне» читатели встретили с интересом и пониманием, и я решил вернуться, как говаривали в старину, к нашим баранам, да и к козлам тоже, любящим говорить и писать о советской истории, об Отечественной войне и о своих жутких страданиях под игом коммунистов.

«Литгазета» уведомляет, что Н. Никулин — доктор искусствоведения, профессор, да еще член ученого совета Эрмитажа, член Академии художеств. А книжка его о войне вышла в издательстве Эрмитажа с предисловием его директора-антисоветчика Пиотровского, тоже доктора, профессора и члена. Да как же при таких высоких научных регалиях, предполагающих одновременно не только широкую образованность, но и честность, порядочность, вкус и, конечно же, ум, здравый рассудок, — как в книженции этой пропасть таких мест, которые ни процитировать, ни пересказать даже невозможно — такая мерзость!.. Но я все-таки надел бы противогаз, сделал несколько выписок и повесил над письменным столом Максима Замшева, главного редактора «Литгазеты», нахваливающей все это. Ешьте, ваше благородие, на завтрак, в обед и ужин.

Но — по порядку. Вот с чего книга начинается: «Объявление войны (имеется в ввиду выступление по радио наркома иностранных дел В.М. Молотова 22 июня 41 года. — В.Б. ) я и, кажется, большинство(!) обывателей встретили не то чтобы равнодушно, но как-то отчужденно. Послушали радио, поговорили…». Вы подумайте, над страной нависла смертельная угроза, уже разносят повестки военкоматов, а ему — «отчужденно»! И только. Для антисоветчика отчуждение от народной беды вообще-то закономерно, но он, антисоветчик, не имеет права отождествлять себя с большинством народа, у которого в тот день от той речи сердце оборвалось. Есть же замечательные фотографии: советские люди слушает выступление Молотова. Какие лица!.. Что на них написано!..

Тут вспоминается другой антисоветчик более крупной весовой категории — Солженицын. Вот как он изображал в своем давно забытом «Архипелаге» отношение народа к другой речи тех роковых дней — к великой речи Сталина: «В одном селе Рязанской области 3 июля 1941 собрались мужики близ кузни и слушали по репродуктору речь Сталина. И как только доселе железный и такой неумолимый к русским крестьянским слезам сблажил растерянный и полуплачущий батька: «Братья и сестры!..» — один мужик ответил черной бумажной глотке: «А-а-а, б…дь, а вот не хотел?» — и показал репродуктору излюбленный грубый русский жест, когда секут руку по локоть и ею покачивают. И зароготали мужики».