Валентин Катасонов - «Китайский синдром» Путина. Прорыв или утопия

Валютные резервы должны работать на Россию, а не на иностранных эмитентов различных «финансовых инструментов». России нужны не «финансовые инструменты», а машины и оборудование для восстановления разрушенной экономики. 90 лет назад наша страна находилась в жесткой финансовой и торгово-экономической блокаде. Ситуация была несравненно более сложная, чем сегодня. И тем не менее в 1929 году стартовала индустриализация, импортировались машины, оборудование, целые заводы. Все это позволило нам подготовиться к войне и победить в ней. Если бы Государственный банк СССР занимался закупкой «финансовых инструментов», то нас с вами не было бы на этом белом свете.

Китай на протяжении многих лет добивался того, чтобы китайская валюта юань стала резервной. Сначала резервной де-юре, а потом резервной де-факто.

Сначала была борьба за получение юанем официального статуса резервной валюты (резервная валюта де-юре). Полномочия присвоения валюте такого статуса принадлежат Международному валютному фонду (МВФ). Согласно документам фонда, резервной считается валюта, которая включается в так называемую «корзину SDR» (Special Drawing Rights). Общепринятый перевод этого выражения на русский язык – «специальные права заимствования» (СПЗ). Это искусственное резервное и платежное средство, которое стало эмитироваться в безналичной форме Международным валютным фондом начиная с 1969 года.

Шестьдесят лет назад планировалось выпустить большие объемы СДР для того, чтобы ликвидировать дефициты международной ликвидности в условиях золотодолларового стандарта. СДР тогда еще называли «бумажным золотом». Однако на Ямайской международной валютно-финансовой конференции (1976 г.) было принято решение отказаться от прежнего стандарта и перейти к бумажно-долларовому стандарту. Дефицит международной ликвидности стал преодолеваться с помощью «печатного станка» ФРС США, а острая необходимость в расширении эмиссии СДР отпала.

Тем не менее СДР как некий атавизм в мировой валютной системе присутствует. МВФ рассчитывает курс СДР с помощью взвешенных курсов ряда валют, включенных в «корзину». Включенность валюты в «корзину СДР» – свидетельство ее престижности, признания авторитета странами – членами фонда. До конца 1998 года в «корзину» включались доллар США, фунт стерлингов Великобритании, марка Германии, франк Франции, иена Японии. С рождением в 1999 году общеевропейской валюты евро состав «корзины» изменился, место немецкой марки и французского франка заняла новая валюта евро. И вот, наконец, последнее изменение состава «корзины». В 2015 году МВФ принял решение о включении в нее китайской валюты юаня. Через год решение вступило в силу, и юань де-юре стал резервной валютой.

Примечательно, что китайская денежная единица сразу же заняла в «корзине» авторитетное третье место, если судить по такому показателю, как «вес», присваиваемый каждой валюте. Вот как распределяются «веса» валют (в %; вся «корзина» = 100 %): доллар США – 41,73; евро – 30,93; юань – 10,92; иена – 8,33; фунт стерлингов – 8,09. МВФ имеет право время от времени пересматривать «веса» валют, но с 2016 года пересмотра не было.

Совсем необязательно валюте входить в «корзину» МВФ для того, чтобы Центробанк (или Минфин) любой страны мог включить ее в международные (золотовалютные) резервы. Достаточно посмотреть на Банк России, который формирует международные резервы, используя такие валюты, как доллар Канады, доллар Австралии, франк Швейцарии (правда, в последнее время швейцарский франк не фигурирует в резервах).

Применительно к китайскому юаню можно также сказать, что он стал резервной валютой де-факто ранее, чем де-юре. Некоторое количество китайской валюты в международных резервах находилось еще в начале текущего десятилетия у стран, с которыми Китай имел тесные торгово-экономические отношения. Парадоксально, но после включения юаня в «корзину» МВФ его присутствие в международных резервах некоторых стран даже уменьшилось. Объяснение достаточно простое: до 2015 года (когда было принято решение о включении юаня в «корзину») Пекин старался изо всех сил представить юань в наилучшем свете. Курс юаня по отношению к другим ключевым валютам или рос, или (по крайней мере) не падал. А после 2015 года Пекин расслабился, юань просел, что, естественно, снизило его привлекательность как резервной валюты.