Владислав Иноземцев: Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок

Между тем последствия кризисов 1997–2001 гг. отнюдь не сводились для США к возможности наращивания дешевого импорта или установления контроля над разорявшимися азиатскими компаниями. Новое десятилетие открыло совершенно другие, практически бесконечные возможности, которые подготавливались как экономическими процессами, запущенными на периферии, так и политическими трендами, исходившими из развитых стран.

Экономические моменты определялись прежде всего тем, как были переосмыслены уроки кризиса 1998–2001 гг. от Сеула до Эр-Рияда, от Москвы до Буэнос-Айреса. Оценив случившееся, руководители всех пострадавших стран единодушно пришли к выводу о том, что главной причиной уязвимости их экономик была неспособность контролировать внешний долг и отбивать спекулятивные атаки на национальные валюты. Поэтому важнейшей задачей стало превращение этих стран из крупных заемщиков (какими они были в 1990-е гг. в надежде ускорить экономический рост или просто пытаясь залатать дыры в бюджете) в нетто-кредиторов, а также накопление валютных резервов, которые могли помочь удержать курс и позволить национальным компаниям в случае экстренной необходимости расплатиться по их внешним обязательствам. Фоном для этого тренда стало, с одной стороны, продолжение стремительного роста индустриальных экономик (в значительной мере вызванное уже отмеченной готовностью американцев повышать закупки их товаров) и, с другой стороны, смена понижательной динамики цен на сырье повышательной (которая была обусловлена ростом потребления энергоносителей и других commodities в азиатском регионе, в свою очередь обеспечивавшего производство товаров для американского рынка). В результате за несколько лет, с 2000 по 2006 г., периферийные страны в разы снизили свои внешние обязательства (на конец 2007 г. отношение внешнего долга к ВВП составляло в России 7,2%, а в Саудовской Аравии — 17,11%, хотя в конце 1990-х показатели обеих стран превышали 100%123), конвертируя свои значительные внешнеторговые профициты в увеличение валютных резервов (на ту же дату они достигли в Китае $1,55 трлн, в России — $479 млрд, в Саудовской Аравии — $309 млрд, a в Южной Корее — $263 млрд124). По понятным причинам все эти государства стремились максимально обезопасить свои резервы и обеспечить им доходность в той валюте, в которой они их накапливали, — в долларе. Единственным активом, гарантировавшим и то и другое, были американские казначейские облигации — так что неудивительно, что номинальная стоимость этих бумаг, которые держали Китай, Япония, Южная Корея, Гонконг и страны-нефтеэкспортеры, за 2000-2006 гг. выросла почти в 2,5 раза и достигла суммы $1,31 трлн125. Подобная ситуация начала тревожить даже американцев, и, быть может, беспокойство это могло стать основой для серьезных выводов, если бы не одно обстоятельство.

Начавшийся относительно спокойно 2001 год был отмечен самой масштабной в истории Соединенных Штатов террористической атакой — 11 сентября несколько групп исламистов захватили гражданские самолеты и направили их на здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и Пентагон в Вашингтоне. Некоторые назвали данный акт «величайшим произведением искусства, которое только можно представить во Вселенной»126, кто-то посчитал его «воплощением абсолютного зла»127; однако главным результатом стало то, что в Вашингтоне сочли мир разделенным на «тех, кто с нами» и на «тех, кто с террористами»128 и задались целью покарать террористические сети и те, кто их реально или якобы поддерживает. Сами по себе теракты 11 сентября не были для Америки катастрофой (прямой ущерб от них оценивался от $33 млрд до $36 млрд129), однако ответ американских властей оказался впечатляющим. Менее чем через два года после атаки созданная США международная коалиция по сути оккупировала Афганистан и Ирак, причем Вашингтону пришлось содержать за рубежом самый крупный воинский контингент со времен Второй мировой войны, вследствие чего вместо профицита $128,2 млрд в 2001 г. федеральный бюджет 2004 г. был сведен уже с дефицитом $412,7 млрд130. Непосредственно сама «война с терроризмом» обошлась американскому правительству за 2001–2006 гг. в $536,3 млрд131, однако эксперты того времени оценивали общие ассоциированные с ней траты в 2,9 трлн132, а современные данные говорят даже о $5,9–6,0 трлн133 — и таким образом оказалось, что стремления периферийных стран защитить себя от экономических неожиданностей накоплением долларовых резервов идеальным образом совпали с готовностью США к крупномасштабным займам для ведения военных операций за рубежом. Процессы накопления долга на одном полюсе и резервов на другом стали поддерживать друг друга — причем стоит заметить, что ситуация с американскими финансами в период войны в Ираке и некоторым образом схожий с ним по политической динамике период войны во Вьетнаме радикально отличались. Вьетнамская война финансировалась из займов на внутреннем рынке, порождая неуверенность в будущем доллара, рост цены золота и инфляцию; а расходы на войну в Афганистане и Ираке практически полностью покрывались внешними займами, осуществлявшимися за счет увеличения отрицательного сальдо торгового баланса и фактически бесплатной поставки в США иностранных товаров и услуг; при этом за первые четыре года конфликта на Ближнем Востоке (2003–2007 гг.) американский фондовый рынок вырос на 65%, тогда как за шесть лет вьетнамской войны (с марта 1965-го по февраль 1971 г.) он вырос лишь на 12%134. Доллар оставался устойчивым, золото подешевело в январе 2001 г. до минимальных с 1979 г. значений — $260,5 за унцию135. За 2002–2006 гг. в США суммарное отрицательное сальдо торговли товарами составило $3,34 трлн, совокупный дефицит федерального бюджета — $1,51 трлн, а государственный долг вырос до $8,45 трлн, или 64% ВВП136. В мире осторожно заговорили о перспективах резкого падения курса доллара, утраты им доминирующего положения на международных рынках и чуть ли не о дефолте США по их финансовым обязательствам.