Оливер Стоун - Интервью с Владимиром Путиным

В. П.: Да, именно так.

О. С.: А что, если я выиграю?

В. П.: Победит дружба. ( Игра останавливается.)

О. С.: Спортивный зал. Отлично. Тренажера «беговая дорожка» нет? Только эллиптические тренажеры. Вы тренируетесь на всех?

В. П.: Да, на всех. Вам нравится?

О. С.: Да, хотел бы я бывать здесь чаще. У вас есть тренер?

В. П.: Нет, я сам себе тренер.

О. С.: Вы будете долго жить, если продолжите эти занятия.

В. П.: Ну, одному богу известно, сколько мне отведено.

О. С.: Сначала в бассейн, потом в зал? Затем отдых. Прекрасный зал. Вы думаете во время плавания, вам приходят в голову какие-нибудь мысли? Из подсознания, не кажется ли вам, что это своего рода медитация?

В. П.: Да нет, всякая чушь в голову приходит.

О. С.: Вы не слишком верите в подобные размышления. Это для бадминтона или чего-то еще?

В. П.: Для тенниса.

О. С.: Я играю в настольный теннис. А вы ведь в теннис не играете?

В. П.: Нет. Это статуя основателя дзюдо. Do you like it?

О. С.: Очень. Превосходная, отлично выполнена. Говорите, каждый день занимаетесь? Тяжело.

В. П.: Я привык просто.

О. С.: Вы смотрите телевизионные новости, когда занимаетесь?

В. П.: Нет. Вы любите лошадей?

О. С.: Да, у меня был большой загородный дом в Колорадо, где были лошади.

В. П.: Много?

О. С.: Восемь или девять, и пространство около тысячи акров. Чудесное место для верховой езды. Я любил прокатиться верхом. У меня было много времени.

В. П.: Лошади каких пород у вас были?

О. С.: Я покупал их на аукционе в Колорадо — знаете, никаких арабских скакунов, никакой экзотики, просто верховые лошади.

В. П.: Так что, посмотрите лошадок? Есть желание? Пройдем.

О. С.: Да, арабские скакуны?

В. П.: Да, по большей части.

В. П.: Хотите побывать в нашей церкви?

О. С.: Да. Вы там сидите, если это вообще разрешается? Там есть стулья? Вы сидите?

В. П.: Нет, в православной церкви вся служба проходит стоя.

О. С.: Понятно.

В. П.: Традиция русской православной церкви.

О. С.: Люди не молятся на коленях, они делают это стоя.

В. П.: На колени встают иногда. А вот эту икону я привез, как вы думаете, откуда? Из Соединенных Штатов. Первоиерарх Русской православной церкви заграницей подарил мне ее, когда я был в США.

О. С.: Можно ли сказать, что одной из самых больших проблем коммунизма был атеизм? Было ли ощущение, что он не привлекает людей?

В. П.: Думаю, в какой-то момент это начало происходить. Так вот, это святая Елизавета, она была женой генерал-губернатора Москвы, и, когда он погиб от руки террориста, она основала монастырь и сама туда ушла. После событий 1917 года большевики ее казнили. Русская православная церковь возвела ее в лик святых, и когда я был в Соединенных Штатах мне подарили эту икону, подарил Первоиерарх Русской православной церкви заграницей. Я привез ее домой и поставил ее там. А потом вдруг осознал, что она вернулась к себе домой. Она здесь жила. Это был ее дом.

О. С.: Мне говорили, что вы принимаете возвращение православия в российскую систему. Что вы были сторонником этого.

В. П.: О, это очень просто. Когда я был еще ребенком, мама меня крестила.

О. С.: Открыто?

В. П.: Да, конечно. Тогда старались не предавать это огласке. Но это было сделано свободно. Она просто пошла в церковь.

О. С.: Но возврат веры и превращение ее в центр российской жизни сделали вас очень популярным среди большей части населения?

В. П.: Это не я сделал. Это сделал сам русский народ.

О. С.: Окей, понимаю. Но был настоящий ренессанс.

В. П.: Этот ренессанс был связан с тем, что коммунистическая идеология прекратила свое существование и реально возник идеологический вакуум. И он не мог быть ничем заполнен, кроме как религией.

О. С.: Да, понимаю.

В. П.: Но вы меня спросили о крещении, и я могу вам рассказать интересную историю. Я разговаривал не так давно с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом и спросил его о том, как он сам оказался в церкви. И он мне сказал: «У меня отец был священником». Я говорю: «А где?» Он отвечает: «В Ленинграде». Я спрашиваю: «А в какой церкви?» Он назвал мне церковь. Я поинтересовался, в какие годы он там служил. Он назвал эти годы. В эти годы как раз меня крестили именно в этой церкви. Я его спрашиваю: «А как звали вашего отца?» Он мне: «Михаил». Я говорю: «А были еще какие-нибудь Михаилы в этой церкви?» Он мне: «Нет». Я говорю: «Вы знаете, что ваш отец меня крестил? Мне мама рассказывала, что имя священника, который меня крестил, было как раз Михаил».

О. С.: Так это ваша дача, ваше ранчо?