Коллектив авторов - Теория и история политических институтов

Такого рода схемы выступают инкорпорированными моделями, символическими кодами социокультурной динамики, оказывающими принуждающее воздействие на объективированные институты и ресурсы. Несмотря на различия в методологических посылках социологического неофункционализма (Н. Луман) и разновидностей социального конструктивизма (Э. Гидденс, П. Бергер, Т. Лукман, П. Бурдье), их объединяет с неоинституциональным анализом понимание культуры как социального запаса знаний, символов, а процесса легитимации – как структурирования, упорядочения системы символов, позволяющего обосновывать идентичность и солидарность сообществ. Интегративную функцию в институциональной эволюции легитимация реализует посредством когнитивных форм и их символических репрезентаций.

Взаимосвязь политико-антропологических и институциональных исследований очевидна, так как политическая антропология – научная дисциплина, нацеленная на комплексный анализ генезиса и становления многообразных практик политического господства и государственных институтов, широко использующая понятийный и методологический инструментарий изучения политических феноменов социальной и культурной антропологии, этнологии, исторической науки, социологии и политологии. Исследовательские стратегии эволюционного, структурно-функционального, системного анализа политических институтов широко использовались при антропологическом анализе генезиса отношений господства.

Институциональное оформление политической антропологии как относительно автономной области исследований в рамках социальной и культурной антропологии символизируется появлением работ представителей британской социальной антропологии М. Фортеса и Э. Эванс-Притчарда «Африканские политические системы» и Э. Эванс-Притчарда «Политическая организация ануаков англо-египетского Судана», в названиях которых присутствуют понятия, отсылающие к языку политологических исследований институциональной динамики. Исследователи позиционировали себя как представителей эмпирического знания о политических процессах, нацеленных на изучение конкретных институциональных практик.

Взаимоотношения антропологического подхода и собственно политического институционализма не выглядят изначально комплементарно. Политологи, приверженцы более традиционных исследовательских стратегий, тяготеющих к бихевиорализму и теориям рационального выбора, упрекали антропологов за отсутствие в их работах собственно политологического анализа. Представители политической антропологии констатируют, что в политической науке в качестве анализа политической системы может преподноситься «некоторый эквивалент записанной на бумаге конституции, свободный от всего наносного, не учитывающий конфликтов и не дающий серьезной оценки баланса сил. Интерпретация в этом случая неизбежно окажется неверной» [Дуглас, 2000, с. 168].

Не менее остры дискуссии по поводу антропологических трактовок таких понятий, как культура и политическая культура. Как шутят социологи, в содержательной трактовке и практиках использования термина «культура» антропологи ушли так далеко, что осталось либо отказаться от него вообще, либо приложить все силы, чтобы подвергнуть антропологические интерпретации самой суровой критике. Именно политико-антропологические исследования подвергают проверке на фактологическую и историческую прочность рационалистические схемы политической эволюции и политической модернизации. Антропологическому взгляду мы обязаны вытеснением на периферию понимания политической культуры в «единственном числе», или как иерархии универсальных ценностей.

В процессе научной эволюции политическая антропология существенно обогатила предметную область исследований институциональной динамики. Первоначально доминантой изучения были институты контроля и власти в малых этнических сообществах и доиндустриальных цивилизациях (структуры данных институтов и их сравнительная типология, анализ причин и факторов преобразования одних потестарных форм в другие, изучение институтов управления и символических практик в малых сообществах). Во второй половине ХХ в. они были дополнены исследованиями о связи политического поведения с групповой культурой, сравнительным анализом влияния культуры на политические институты на локальном уровне жизни, изучением базовых онтологий, повседневных, предсознательных, обыденных представлений о власти, что приобрело особую актуальность в условиях становления новых сетевых институтов и практик в условиях глобализации.