Андрей Лебедев - Невидимая рука эволюции и образ будущего

Член группы древних охотников, готовясь к нападению на мамонта, должен был предвидеть, планировать не только свои личные действия, но и действия своих коллег. И самое главное – предвидеть ход мыслей каждого партнера по охоте, профессиональный опыт и предвидения каждого из них.

Коллективное предвидение, план будущей охоты существовал в голове не только вожака группы, отдающего потом приказы, но и каждого охотника. Много лет в пещере это отрабатывалось в коллективных детских играх под руководством старых опытных охотников – поэтому объединенные общим делом и общим предвидением люди понимали друг друга с полуслова. На коротком совещании перед охотой они обсуждали лишь ситуативные изменения, вносили последние коррективы в план. Кто-то из охотников ранен, и его заменит другой – вместе решали, что делать, если новичок не справится, кто его подстрахует. Другой охотник усовершенствовал ловушку – все опять думали, что делать, если инновация не сработает, куда побежит мамонт, как не упустить его.

Весь этот комплекс коллективных предвидений достаточно сложен – а ведь это лишь один вид деятельности – охота – и это один вид зверя. А есть еще много других зверей, травоядных и хищных, птиц и рыб, змей и насекомых со своими повадками, есть растения и явления природы. И еще есть предвидение добрых отношений или конфликтов с соседними племенами. Всю эту информацию и планы коллективных действий и усваивал ребенок в пещере. Пещера – это школа наработки собственных предвидений с учетом предвидений других людей – реальных и мифических (героев, богов).

Коллективные предвидения – от простейших, описанных выше, до глобальных коллективных предвидений ученых и предпринимателей, работающих сегодня в опережающей время «новой экономической реальности» – и составляют разумную деятельность человека. Глобальным коллективным предвидением является и данное исследование.

Способность человека соотносить свою деятельность с координатами будущего зависит от развития лобных долей, самой эволюционно молодой области мозга. До 10-ти лет ребенок еще слабо ориентируется во времени, лишь к 12-ти годам учится заглядывать в недалекое будущее, оценивать риски того или иного решения и шага. После 18-ти лет человек способен строить планы на будущее, а после 21-го года уверенно осваивается в своем будущем, в будущем своей семьи, общины и страны как хозяин и творец. Важно отметить, что это результаты современных исследований, у наших далеких предков в те века, когда вопрос выживания стоял более остро, интенсивность взросления могла быть выше. Более раннее взросление было не редкостью и в 20 веке, когда во времена революций и гражданских войн подростки становились командирами крупных воинских подразделений – в 15—16 лет, еще до официального совершеннолетия.

Эволюционное преимущество многолетнего обучения коллективному предвидению очевидно. Если у животных детеныши следуют за родителями, повторяя их действия – с ошибками, каждая из которых может стоить жизни, то человек все свои ошибки уже сделал в пещере и был за них наказан учителями. Человек следует по жизни за предвидениями, которые сформировали в его мозгу родители и преподаватели.

Важно то, что многообразие предвидений не ограничивается количеством реальных педагогов. Образец для подражания может быть абстрактным – великий охотник, рыбак, воин, изобретатель, художник, который давно умер, но известен по легендам, рассказам взрослых. Подросток может что-то делать в предвидении того, что этот герой (или герой, ставший божеством – Бог охоты или рыбалки) смог бы его оценить. Таким образом коллективное предвидение включает в себя предвидения бесконечного (!) количества реальных и виртуальных людей, героев фантастических сказок, религиозных мифов, книг, мультфильмов и кинофильмов. Настолько высокий, ничем не ограниченный (!) уровень абстрагирования – предвидеть то, чего никогда не было и никогда не будет – доступен только человеку.

Дети-маугли поэтому и не стали людьми, что не могли в волчьей стае обучиться коллективному предвидению. Даже если им удавалось предвидеть действия волков, предвидеть их предвидения они не могли – у волков их просто не было. В тех случаях, когда таких детей, воспитанных волчьей стаей, спасали, и они попадали обратно в человеческое окружение, полноценными членами общества они не становились – время было упущено.