Даниэл Белл - Грядущее постиндустриальное общество - Введение

В то время как классы могут быть расположены горизонтально по статусному принципу (возглавляемые четырьмя профессиональными сословиями), общество организовано вертикально по принципу разделения на ситусы , которые являются действительным фокусом профессиональной активности и интересов. Я использую не вполне привычный социологический термин ситусы , чтобы подчеркнуть тот факт, что в повседневной деятельности взаимодействие и конфликт интересов происходят скорее между организациями, к которым относятся люди, нежели между более расплывчатыми классами или статусными группами. В капиталистическом обществе собственники или бизнесмены, взятые как класс, сосредоточены исключительно в коммерческих фирмах или корпорациях, и, таким образом, статусные и ситусные группы совпадают. В постиндустриальном обществе, однако, члены четырех профессиональных сословий входят в состав различных ситусов. Ученые могут работать на предприятиях, в государственном аппарате, университетах, в сфере услуг или в военной области (хотя значительная часть «чистых» ученых может быть найдена в университетах). Аналогичным образом распределены технократы и управленцы. Из-за этого «разброса» вероятность чистого корпоративного сознания, способного к яркому политическому выходу, имеет тенденцию к уменьшению.

Наконец, если важнейший исторический поворот последней четверти века сводится к подчинению экономической функции социальным целям, то политическая система неизбежно превращается в контролирующую структуру общества. Но кто управляет ею и в чьих (или каких) интересах? Прежде всего это изменение может означать, что традиционные социальные конфликты просто сместились из одной сферы в другую, что борьба традиционных классов в сфере экономики, где люди добивались сравнительных преимуществ в статусе, привилегиях и влиянии, в настоящее время переместилась в сферу политики, и по мере этого процесса группы носителей специфических интересов и этнические группы (бедные и черные) сейчас стремятся получить посредством политических действий привилегии и преимущества, которые они не в состоянии приобрести в экономической сфере. Именно этот процесс происходил в последние годы, и он будет продолжаться в будущем. Второй, и в структурном отношении более глубокий, сдвиг сводится к тому, что в постиндустриальном обществе ситусы в большей мере, чем статусы, будут представлять собой зоны сосредоточения основных политических интересов. В какой-то мере это проявляется в уже знакомом феномене групп давления. Однако в постиндустриальном обществе более вероятно, что именно ситусы достигнут больших корпоративных связей между собой и станут главными претендентами на общественную поддержку и основными факторами, определяющими государственную политику. (Ограниченность данного анализа определяется тем, что хотя постиндустриальное общество по своей социетарной структуре становится в значительной степени функциональным обществом, политическая система неорганизована по функциональному принципу. Так, существующие традиционные географические районы и соответствующее рассредоточение людей означают, что политические вопросы в каждый конкретный момент болеевсепроникающи, чем интересы какой-либо статусной или ситусной общности. Это также указывает на то, что ситусные группы, как и группы давления, действуют прежде всего через лоббирование законодательной иисполнительной власти, нежели воздействуют напрямую через механизм выборов. Реальность серьезно усложняет любые идеальные представления.) И тем не менее те же силы, которые восстановили примат политической системы в технологическом мире, создали обстановку, при которой потребовалось определить ряд взаимосвязанных целей этого процесса и четко сформулировать общественную философию, которая представляла бы собой нечто большее, чем сумму политических амбиций людей, объединенных по принципу единой сферы общественной деятельности или социальных групп. В попытках создания этой взаимосвязи можно обнаружить зачатки конституирующих принципов профессионального класса постиндустриального общества.

Новая социальная система, в отличие от того, что утверждает К.Маркс, не всегда зарождается в недрах старой, но в ряде случаев вне ее. Основу феодального общества составляли дворяне, землевладельцы, военные и священнослужители, чье богатство было связано с собственностью на землю. Буржуазное общество, зародившееся в XIII веке, сложилось из ремесленников, купцов и свободных профессионалов, чья собственность состоит в их квалификации или их готовности идти на риск и чьи земные ценности совершенно несовместимы с уходящей театральностью рыцарского стиля жизни. Однако оно зародилось вне феодальной землевладельческой структуры, в свободных общинах или городах, которые к тому времени уже освободились от вассальной зависимости. И эти маленькие самоуправляющиеся общины стали основой европейского торгового и индустриального общества. (Парадокс состоит в том, что прогресс этого общества начался только после того, как его корни, уходящие в замкнутую хозяйственную жизнь общины, были подорваны широкомасштабной индустриализацией, когдапоявление отдельных отраслей промышленности дало возможность покупать сырье в одном городе и продавать продукцию в другом, процессом, который пробивал себе путь как сквозь отжившие феодальные порядки, так ирегулирующие ограничения цехового строя, и развертывался параллельно с политической централизацией нарождающегося национального государства в рамках абсолютной монархии.)