Владимир Соловьев - Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории

– Существенное отличие нашей власти в том, что богатеет страна, реально растет сильный и средний класс, а средний класс – националисты по природе. Националист не этнический, он гордится своей страной и своим государством. И Кучма, и Янукович пока очень слабо ответили на запрос на нацию, на новую, сильную украинскую нацию, европейскую нацию. И этим воспользовался враг: он ударил в это место, больно ударил. – Ушли глубоко в экономический вопрос и потеряли идеологическую нишу?

– Абсолютно потеряли. Она вся ушла, кстати, вместе с профессорами и студентами, ушла в другой лагерь. И олигархи, скажу я вам, киевские – не чета нашим. Вот олигарх Петр Порошенко местному омоновцу почти скрутил голову, положил его на пол и надел наручники. Ну кто из наших олигархов на такое способен?

– Как я понимаю, будет шанс выяснить, кто из наших олигархов на это способен, а кто нет. Почему, как вам кажется, наш прогрессивный олигархат так радуется происходящему в Украине?

– Это вопрос для начинающего психоаналитика. Это проекция: то, что ты не можешь делать сам, делают у тебя на глазах, тебе не надо напрягаться, да, такой политический вуайеризм…

– Меня огорчает, что там разыгрывается 93-й год, замешенный еще на 17-м. Но выбор опять-таки между «плохо» и "очень плохо". Никто не говорит о принципах и, что меня удивляет еще больше, о законах, о базе. Как могут договориться эти стороны, если у них нет общих понятий?

– У каждой стороны разные истории, с разными историческими деятелями, разный язык. И поэтому сегодня реально мы видим две Украины. Смогут ли они срастись, я не знаю. Но и в России это есть, просто у нас вторая Россия маленькая, дохлая и, в общем, мало приятная. Вот у нас говорят: демократы российские. До 91-го года у нас были десятки тысяч и сотни тысяч либералов. После 91-го десятки тысяч либеральных газет, маленьких, местных. Все это исчезло. У нас стало сто демократов, которые существуют до сегодняшнего дня в том же составе – списочном.

Вся местная пресса была убита уже в 92-м году. Произошла либеральная революция – и либералы в стране исчезли. То же самое, я боюсь, будет и в Украине. Нельзя выбирать между двумя олигархами, двумя миллионерами.

– По крайней мере, мы точно знаем, кто проиграл. Проиграл украинский народ.

– Да, и проиграл проект единой Украины.

– Григорий Алексеевич, мы с вами не виделись ровно год. Другая страна?

– Да, пожалуй, в течение года очень многое изменилось.

– В лучшую сторону, в худшую, куда движемся?

– Некоторые вещи стали ясными. Если подводить итоги года, то он интересен чем? С первого января этого года в стране действовала и действует по сегодняшний день авторитарная система. Это известная концепция, ее придумали давно.

– Какая именно?

– Авторитарная модернизация. Мы вот сейчас власть соберем, все сконцентрируем, и тут начнется!

– Теория прорыва?

– Да. Посмотрим же, как работала эта авторитарная модернизация? В первой своей части она сработала, то есть авторитаризм – пожалуйста, он есть. А вот насчет модернизации чего-то не получается.

– Может, еще рано, может, сейчас время концентрации, а вот на следующий год и будет результат?

– Правильно улыбаетесь… Посмотрим любую сферу, экономику например. Рост ВВП упал до 6 процентов. В Украине – 14. Мы на 8-м месте в СНГ. Цены растут очень сильно. Даже по официальным данным инфляция 11,7 процента, наверное, будет. Это по официальным данным, а в реальности, я думаю, значительно больше.

Есть индекс деловой активности, то есть планы предпринимателей – что они собираются делать, сколько контрактов они заключают, какое у них настроение. В этом году этот индекс опустился ниже планки в 50 пунктов, а это ознчает, что он теперь такой, каким был в 98-м году после кризиса, дефолта.

– Но это, как я понимаю, было время расцвета демократии?

– У нас не было по-настоящему демократии.

– Но если мы говорим, что сейчас мы пришли в эпоху авторитарного правления, тогда какая была эпоха до него, если не демократическая? Или у нас была олигархическая анархия?

– Совершенно точно, так оно и было. Как и всякая олигархия, она попыталась установить свою власть, и она ее установила.

– А может, как раз власть пытается разобраться с олигархами, с теми, кто покусился на самое священное, на власть?