Владимир Ларионов - Православная монархия. Национальная монархия в России. Утопия, или Политическая реальность

«Нация» всегда будет чем-то расплывчатым, тогда как в рассматриваемой нами ситуации необходимо заострить внимание на изначальном основополагающем противоречии. С одной стороны стоит масса, которой, независимо от перемены настроения, всегда движут почти одни и те же простейшие влечения и интересы, связанные с удовлетворением чисто физических потребностей и стремлением к чувственным наслаждениям. По другую — люди, отличающиеся от первых как свидетели иных законности и авторитета, дарованных идеей и стойкой и безличной преданностью этой идее. Для подобных людей только идея может быть настоящей родиной (для нас — идея Святой Руси, одновременно таинственно и вполне зримо привязанная к совершенно определенной географической территории, чьими границами являются не только условные линии политических разграничений, но и земли, за пределами которых верующее сердце уже не знает святынь, храмов и мощей святых подвижников, которые являются истинным основанием Священной Империи с названием кратким Русь. — Авт. ). Их объединяет или разделяет не то, что они рождены на одной земле, говорят на одном языке, а в их жилах течет одна кровь, но принадлежность к общей идее (для русского человека исторически обусловлено то, что без общей крови, языка и земного Отечества он не может найти себе соратников-борцов за Святую Русь. — Авт. ).

Истинная задача и необходимое условие для возрождения «нации», обретения ею формы и сознания, состоит в том, чтобы выявить и отделить то, что обладает лишь мнимым единством во всеобщем смешении, а затем вычленить ядро мужской субстанции в виде политической элиты, вокруг которой должна начаться новая кристаллизация… С этой точки зрения становится очевидной недостаточность одной идеи «нации» (а значит- и национальной революции. — Авт. ) как принципа, и необходимость в ее политическом дополнении, то есть в высшей идее, которая должна стать пробным камнем, тем, что разделяет или объединяет. Поэтому основная задача заключается в том, чтобы, строго придерживаясь четко продуманных принципов, разработать соответствующее учение, на основе которого будет создано нечто подобное Ордену. Основой этого Ордена станет элита, выстроенная в иерархию на том уровне, который определяется понятиями духовного мужества, решимости и безличности, где натуралистические узы теряют свою силу и значение. Именно она станет носителем нового принципа незыблемого авторитета и верховной власти, сумеет разоблачить крамолу и демагогию в любом обличье, остановит движение, ведущее с вершины вниз и восходящее наверх от основания. Она станет тем зародышем, который даст жизнь политическому организму и объединенной нации, обладающим тем же достоинством, какое было присуще прежним державам, созданным великой европейской политической традицией».

Как видно из мыслей Эволы, для ордена важна политика, важны политические действия. Но какая политика и какие действия, в какой приоритетной последовательности?!

Политика ордена должна максимально дистанцироваться от системы и идти параллельным с ней курсом. Ввязывание в политические игры по правилам «системы» означает непонимание целей и задач орденской работы. Щупальца системы не должны иметь ни малейшего шанса проникать в организм ордена, а вот мы должны врастать в систему и делать это незаметно для нее. В силу этих необходимых условий легальное существование орденской структуры не представляется возможным. Однако, как мы уже говорили выше, существование тайного ордена вовсе не отменяет существования действующих партий легального характера, участвующих в «политической» жизни системы. Но характер деятельности этих партий не должен ставить под вопрос само существование национально организованных сил в случае запрета властями ее легальной деятельности. Посему партии традиционного типа должны носить подчиненный по отношению к ордену характер.

В современной действительности много примеров, когда респектабельные партии оказываются лишь филиалами закрытых боевых организаций типа Ирландской Республиканской Армии или Аль-Каиды, которые не нуждаются ни в каком юридическом оформлении своей деятельности, но от этого их политическая реальная сила не умаляется. Эвола пишет: «Строго говоря, слово «партия» означает «часть». Поэтому идея «единственной партии» представляется противоречивой и ошибочной, так как часть не может заменить собой целого или преобладать над целым. На практике понятие «партия» принадлежит парламентской демократии и означает объединение, защищающее данную идеологию в противовес другим идеологиям, отстаиваемым другими группами, за которыми система признает равные права и законность. В этих рамках «единственной партией» становится та партия, которой тем или иным способом — «демократически» или насильственным путем — удается захватить власть в государстве, после чего она запрещает все прочие партии и, используя государство в качестве своего орудия, навязывает нации свою сектантскую идеологию».