Эмма Гольдман - Анархизм

Теперь о методах. Анархизм не есть, как некоторые могут предполагать, теория будущего, которая должна быть осуществлена путем божественного вдохновения. Это – живая сила в нашей жизни, постоянно создающая новые условия. Поэтому методы анархизма не содержат в себе точно выработанной программы, которая должна быть выполнена при всяких условиях. Методы должны вырасти из экономических нужд и потребностей каждого места и климата и сообразоваться с интеллектуальными и личными особенностями индивидуума. Спокойный, ясный характер Толстого будет требовать совсем других методов для общественной перестройки, чем глубокая, стремительная личность Михаила Бакунина или Петра Кропоткина. Также должно быть ясно, что экономические и политические нужды России потребуют более решительных мер, чем Англия или Америка. Анархизм не стоит за военную выправку и однообразие. Он стоит за мятеж и восстание во всякой форме против всего, что мешает человеческому прогрессу. Все анархисты сходятся в этом точно также, как они сходятся в своем отрицании политической парламентской борьбы, как средства достижения больших социальных перемен.

«Всякое голосование, – сказал Торо, – есть своего рода игра, как игра в карты, не больше и не меньше; его идейное значение столь же ничтожно, кок и его целесообразность. Даже голосование за правильный принцип ровно ничего для него не делает. Разумный человек не оставит своего права на произвол случая и не захочет подкреплять его властью большинства». Внимательное изучение политического аппарата и его достижений приведет нас к тем же выводам, что и Торо. Что показывает история парламентаризма? Ничего кроме провалов и неудач, – ни одной реформы, улучшающей экономическое и общественное положение народа. Принимались законы, издавались постановления для улучшения и охраны труда, но толку от этого не получалось никакого. 'Гак только в прошлом году было доказано, что в штате Иллинойс с его самыми строгими законами относительно охраны труда в копях произошла самая ужасная катастрофа и рудниках. В штатах, где существуют законы об охране детского труда, эксплуатация детского труда свирепствует более, чем где бы то ни было. Хотя у нас рабочие пользуются всеми политическими привилегиями, капитализм достиг в Америке наивысшего развития.

И даже если бы рабочие могли иметь своих собственных представителей, чего добиваются наши социалисты, то какие шансы они имели бы для проявления своих добрых намерений? Нужно только вспомнить, что такое самый процесс политической борьбы, к каким средствам прибегают политические деятели для достижения своих целей: забегание с задней двери, интриги, ложь, обман, все это пускается в ход. К этому нужно прибавить обыкновенно полное отсутствие честности и убеждений, чтобы понять, что от таких людей ничего хорошего ждать нельзя. Неоднократно народ по своей доверчивости обращался к ним, поддерживал их, верил, отдавал последнюю копейку, и каждый раз он» обманывали его.

Можно возразить, что действительно честные люди не поддадутся влиянию этой политической мельницы. Может быть и нет. Но такие люди будут совершенно беспомощны, чтобы оказать хотя бы малейшее влияние в защиту интересов труда, что было уже доказано многими примерами. Государство – экономический хозяин своих слуг. Хорошие люди, если таковые есть, или останутся верными своим политическим убеждениям и поэтому не будут встречать поддержки, или же они станут на сторону своего экономического хозяина и не будут способны ни к чему хорошему. Политическая арена не оставляет никакой другой альтернативы, – входящие на нее должны быть или глупцами или негодяями.

Политические предрассудки все еще владеют умами и сердцами народных масс, но истинные любители свободы должны от них отделаться. Вместо этого они будут верить вместе с Штирнером, что человек получает такую свободу, какую он хочет иметь. Анархизм поэтому стоит за прямое действие, за открытый вызов и борьбу против всяких законов и стеснений, – экономических, социальных и моральных. Но вызов и борьба не законны. В этом залог спасения человека. Все незаконное требует от него цельности, положительности, храбрости и мужества, требует свободного, независимого духа, людей твердых, сильных и преданных делу.

Всеобщее избирательное право обязано своим происхождением прямому действию. Если бы не дух возмущения и вызова со стороны наших отцов, американских революционеров, то их потомки до сих пор были бы подданными короля. Если бы не прямое действие Джона Брауна и его товарищей, то Америка до сих пор вела бы торговлю неграми. Правда, торговля белыми все еще продолжается, но она также когда–нибудь будет прекращена благодаря прямому действию. Тред–юнионизм, который является экономической ареной современного гладиатора, обязан своим существованием прямому действию. Еще недавно закон и правительство пытались раздавить тред–юнионистское движение и присуждали тех, кто стоял за право рабочих организовываться, к наказанию, как заговорщиков. Если бы они тогда стали защищать свое право просьбами, юридическими доводами, компромиссами, то тред–юнионизм был бы теперь ничтожной величиной. Во Франции, в Испании, в Италии, в России и даже в Англии (доказательством чего является все растущее революционное движение среди английских рабочих союзов) прямое революционное экономическое действие стало такой крупной силой в борьбе за индустриальную свободу, что мир был принужден признать огромное значение могущества рабочих. Всеобщая стачка, высшее выражение экономического сознания рабочих, недавно еще осмеивалось в Америке. Теперь каждая крупная стачка, чтобы выиграть победу, должна признать важность общего солидарного протеста.