А.Л.: Это вы сейчас о ком?
Л.Я.: Вообще, обо всем. Руководителям надо хотя бы раз в месяц приезжать — то, что я сейчас скажу, может, прозвучит удивительно — на море. А лучше куда-нибудь к океану. Стоять на берегу и смотреть. Вот волна прикатилась, вот она откатилась. Между прочим, не навсегда откатилась, она же вернется. Надо стоять и смотреть. Постоял 10 минут, оценил ситуацию с философской точки зрения и поехал дальше руководить.
Федор Бондарчук, кинорежиссёр, продюсер, телеведущий, член партии «Единая Россия» с 2009 года, член Высшего совета партии
Фёдор Бондарчук: Я не являюсь членом «Единой России» или какой бы то ни было другой политической партии. Я поддерживаю политику Владимира Владимировича Путина и Дмитрия Анатольевича Медведева, участвую в форуме «Стратегия-2020», но состоять в каких-то партиях не намерен. Если хотите взять у меня интервью, звоните пресс-секретарю.
(Через 2 недели после этого разговора Федор Бондарчук вступил в «Единую Россию». На настойчивые просьбы об интервью ответил через пресс-секретаря отказом. — Esquire.)
Сергей Жигунов, актёр, продюсер, член партии «Единая Россия» с 2003 года
Сергей Жигунов: Вы знаете, это было 5-6 лет назад, я уже сейчас точно не скажу. Была немножко другая ситуация в стране. Для меня в это время политическая жизнь занимала большую часть моей жизни собственной. Я входил в Совет по культуре при президенте, довольно много сталкивался с руководителями страны. Была политическая борьба тогда в стране, и у меня было абсолютно искреннее желание поддержать именно это направление.
Андрей Лошак: А борьба была с кем?
С.Ж.: Ну, борьба была политическая, с коммунистами в значительной мере. Мы быстро забываем, что красная угроза реставрации существовала довольно остро еще несколько лет назад. Экономическая стабильность только намечалась. Поэтому я абсолютно искренне в тот момент поддержал ту политическую силу, которая казалась наиболее перспективной. Я занимался общественной деятельностью очень активно, возглавлял гильдию киноактеров России в тот момент. И все время сталкивался с социальными проблемами, которые возникали в жизни актеров. И, видя эти проблемы, я думал, что, наверное, наиболее быстрый путь решения — это вот усиление власти этой политической группы. Вот, собственно, и всё.
А.Л.: А с господином Сурковым общались прежде, чем вступить в партию?
С.Ж.: Ну, поскольку я был членом Совета по культуре при президенте, периодически я с Сурковым, естественно, общался на самые разные темы.
А.Л.: Это он являлся вдохновителем Вашего решения?
С.Ж.: Я не буду это комментировать.
А.Л.: А почему Вы говорите о партии в основном в прошедшем времени?
С.Ж.: Ну просто я отошел от общественной жизни и автоматически отошел от политической. И меня в меньшей степени сейчас занимает политическая ситуация в стране. Может быть, потому что она успокоилась. А успокоилась она благодаря тому, что «Единая Россия» заняла такую главенствующую позицию. Нас стали волновать экономические вопросы в большей степени, что очень хорошо, потому что чем меньше политической борьбы в стране, тем лучше эта страна.
А.Л.: Вы говорите, что партия боролась с коммунистической угрозой, но в результате это переросло в борьбу с либеральной оппозицией, разве не так?
С.Ж.: Я не член политбюро, я не вхожу в верховный совет партии. Я не принимаю никаких решений, ни стратегических, ни тактических. Я Вам просто рассказываю, какую тенденцию я поддержал, вступая в эту партию, вот, собственно, и все.
А.Л.: Не было желания из нее выйти?
С.Ж.: Вы знаете, в моем случае нет. Это означает так же громко хлопнуть дверью, как это было, когда я вошел. Для того чтобы я вышел из «Единой России», партия должна сделать что-то ужасное, чего она не делает и не сделает.
А.Л.: Ну а смысл там сейчас находиться?
С.Ж.: Я же Вам объясняю, потому что если я выйду, это будет такой хлопок дверью, что только держись.
А.Л.: Вступление в ряды ЕР помогло Вам как творческой личности, как общественному деятелю? Был ли в этом какой-то практический смысл?
С.Ж.: Я получил довольно серьезный удар по репутации, но практического применения... Собственно, знаете, вот Вы встретились с президентом в коридоре — и ощущение, что есть возможность решить какие-то проблемы. А потом понимаешь, что просить нечего. Что попросить в домоуправлении, ты понимаешь, потому что подъезд не крашен, двор не метен, да. Что у мэра Москвы попросить — понятно, а что просить у президента? Чтобы он не разворачивал «Искандеры» в Калининграде? Поэтому, собственно, если бы я пел, танцевал, наверное, они могли бы меня пригласить на какой-нибудь праздник там. Поскольку я этого не делаю... Они не дают кредитов, а я не торгую семечками, или, наоборот, они не торгуют семечками, я не даю кредиты. Поэтому у нас в практическом плане ничего общего.
Читать дальше
