Сергей Кара-Мурза: Статьи 1998-1999 г.

Уточним реальность. Каковы главные каналы общения разделенных на огромном пространстве России людей? Каналы нецентрализованные, «молекулярные»: поездки самих людей, почта, телеграф, телефон. Всякие там «Интернеты» и пейджеры — это ничтожная мелочь, даже на Западе. Каналы «через центр»: книги, журналы, газеты. Радио и ТВ сюда не входят, т.к. они лишь «накачивают» информацию, так что не возникает общения, диалога — как у читателя с печатным словом книги или даже газеты.

Поездки людей «ради общения» сократились самым страшным образом. Скажем, авиаперевозки внутри страны упали в три раза. Если вычесть деловые перелеты, то этот канал общения сузился минимум в десять раз. Он действует, практически, лишь в отделенной от «тела народа» разбогатевшей части, которая живет особой жизнью.

В советское время не вставал вопрос о том, чтобы не поехать на свадьбу или на похороны из-за цены билета на поезд. Иностранцы, что гостили у меня в конце 1990 г., чуть не сошли с ума, когда оказалось, что они за 20 «деревянных» рублей (1 доллар) могут съездить в Ленинград и обратно, а там пообедать и сходить в Эрмитаж. Правда, и тогда интеллигенция была недовольна — подстаканники в поездах были аляповатые («ты можешь представить, чтобы тебе во Франции подали чай в таком подстаканнике?»).

Почта и телеграф в СССР настолько вошли в быт самой глухой деревни, что стали уже как бы частью природы. Телеграмма — 3 копейки за слово! Нашарив в кармане, мы слали откуда-нибудь из Крыма: «Телеграфь двадцать пять» (а совсем уж отчаянные наскребали на одно слово: «Двадцатипятирублюйте»). Телеграф давал нам ощущение, что мы связаны моментальной связью со всеми близкими людьми на 1/6 суши. Сколько писем и телеграмм отправляют сегодня русские люди? В 6 (!) раз меньше, чем в 80-е годы. В шесть раз! Если, опять же, из этого числа вычесть деловые отправления, то окажется, что почты и телеграфа народ практически лишен. Вы, поборники открытого общества, знаете об этом?

А как люди общаются через печатное слово? Книги живучи, и пока народ имеет старые запасы. Новые книги — для элиты, выкроить из зарплаты или пенсии на книгу нелегко. Но книги — лишь основа, а поток общения в России шел через журналы, это особенность нашей культуры. Что же с журналами? Помните, в 1988 г. интеллигенция проклинала советскую власть за «лимиты на подписку»? Какую шумиху тогда подняли. Сколько теперь, при свободе, выписывают? За пять лет реформ, к 1995 г., общие тиражи журналов в России упали в 20 раз. Почему же вы молчите об этом, демократические поэты и писатели? Ведь это был ваш пунктик в борьбе с советской властью. То, что вы молчите — это обыкновенная, примитивная подлость. Не социальная, не партийная, а личная, каждого из вас лично. Вы, господа, подлецы!

Теперь о телефоне. В России произошло необычное, никогда в мире не виданное явление: людям дали дешевую, общедоступную телефонную связь. Технической базы не хватало, ее наращивали по мере сил. Не хватало и культуры, подростки отрывали телефонные трубки у автоматов, их чинили. Но главное, что бесценное благо общения не поставили на коммерческую основу. Это, если можно так выразиться, признак душевной широты советского строя. Ведь общение — жизненная потребность человека, поэтому с него можно содрать большие деньги. Так и делают на Западе, и телефон там странно дорог — это одна из вещей, которая сильнее всего удивляет, когда там живешь. И телефон в доме молчит весь день.

То же самое сделали и наши кровососы, дорвавшись до власти. Звонок из уличного телефона, который стоил в советское время 2 копейки («двушку»), обходится в 2 тысячи рублей! Подорожал в 100 тысяч раз — в пять раз больше, чем хлеб, в 10 раз больше, чем мясо и в 20 раз больше, чем сахар. Вот куда больнее всего ударили реформаторы. Вот кто стал рубить топором по человеческому общению.

Теперь так же, да еще сильнее, рубят по общению через домашний телефон. С улицы ведь звонишь по срочному делу, а из дома — поговорить обстоятельно. Теперь этому не даст тиканье счетчика.

И я снова обращаюсь к моим коллегам-демократам: сейчас, когда рухнул и миф об «открытом обществе», когда все доведено уже до абсолютной ясности, неужели вы не признаете свою ошибку и не откажете в поддержке этому режиму?

1998

Сегодня все приличные люди избегают серьезно ставить вопрос: что нас ждет в будущем? Их можно понять, Россию загнали в такую точку, из которой любой путь к разумной жизни кажется невозможным. На любой тропе заложены мины, на которые никак нельзя напороться — а как их разрядить, неизвестно. Понятно, что об этих минах политики говорить и не хотят — люди могут отшатнуться.