Андрей Столяров - Русский Мир

Эта стратегия "догоняющего развития" чрезвычайно опасна. Обеспечивая своими сырьевыми ресурсами переход развитых западных стран к реальному будущему, сама Россия при этом остается в "индустриальном прошлом", утрачивая экономическую, а значит, и политическую самостоятельность и превращаясь в объект хозяйствования лидирующих «информационных» держав.

Данная далеко не оптимистическая перспектива усугубляется еще одним обстоятельством. В России на исходе нынешнего десятилетия начнут вступать в жизнь так называемые "малочисленные поколения", то есть дети, появившиеся в период критического спада рождаемости начала 90-х годов, и возникшая ситуация, которую с полным правом можно назвать демографической катастрофой, будет определять специфику российской действительности еще долгое время. Россия может оказаться не в состоянии обеспечить даже минимальные свои жизненные потребности: образование, медицину, социальное страхование, издержки власти, армию, надлежащую охрану границ. Дефицит работоспособного населения будет нарастать с каждым годом, и в итоге контроль над обширными российскими территориями может быть необратимо утрачен.

Причем в подобной катастрофической ситуации находится только Россия. В странах Востока и Юга уровень рождаемости остается пока традиционно высоким — он, по крайней мере, способен поддерживать элементарное государственное самообеспечение — а страны евро-американского цивилизационного ареала, где демографический минимум, как и в России, стал жесткой реальностью, решают свои государственные и экономические потребности за счет уже развернутых там технологий XXI века.

Только Россия не обладает сейчас ни людскими резервами, достаточными для экстенсивно развивающейся экономики, ни современными высокими технологиями, необходимыми для развития экономики интенсивной. И потому лишь в России закономерный демографический спад с удручающей неизбежностью превращается в социально-экономическую катастрофу.

Даже в рамках не слишком привлекательного "атлантического проекта" у России нет будущего, куда она могла бы войти естественным эволюционным путем, и уже сейчас становится очевидным, что за счет лишь внутренних ресурсов страны эту проблему решить нельзя.

Между тем, именно Россия обладает в настоящее время всеми возможностями, чтобы выдвинуть на авансцену истории собственный цивилизационный проект, по масштабам и содержательности сравнимый с проектами Запада и Востока.

Речь идет о колоссальных русских диаспорах, рассеянных сейчас по всему миру.

В отличие от экономически развитых западных стран, сформировавших вследствие высокого уровня жизни, главным образом, "гедонистические элиты" и потому почти не знавших такого явления, как массовая эмиграция, Россия за последние десятилетия образовала несколько мощных эмиграционных волн — сначала в период застоя, когда из страны выдавливались представители оппозиционного мировоззрения, а затем — во времена перестройки, распада СССР и «либерального» реформирования экономики. Причем интенсивность этого этнокультурного явления была так велика, что, наверное, можно говорить не столько о собственно эмиграции, сколько о необычной форме экспансии. В результате образовались громадные мировые диаспоры бывших советских, необязательно русских людей, думающих, тем не менее, в параметрах именно русского, точнее, российского менталитета и, по мере возможностей, идентифицирующих себя с русской культурой.

Численность этих диаспор сопоставима сейчас с численностью населения современной России, а их творческий и экономический потенциал сравним с потенциалом любой из развитых европейских держав.

Дело в том, что эмиграция, какими бы конкретными причинами она обусловлена ни была, представляла собой в значительной мере элитную часть российского общества. В эмиграцию уходили прежде всего специалисты интеллектуальной сферы, то есть сферы, образующей гуманитарные технологии будущего.

Более того, внедрение российской элиты происходило, как правило, в индустриально развитых странах Запада, и смыкание ее с технологическими инновациями этих стран породило целый класс русскоязычных профессионалов в ключевых областях евро-американской культуры. Влияние русских диаспор на интеллектуальные мировые процессы становится уже достаточно очевидным.

И, наконец, как всякая только что образовавшаяся, растущая «молодая» культура, совокупность русских диаспор имеет, по крайней мере сейчас, высокую пассионарность, что в сочетании со специфически русской же способностью выживания в любых социальных условиях делает ее одной из самых динамичных и перспективных субкультурных элит.