Вадим Белоцерковский: Свобода, власть и собственность

Наконец, в недемократических условиях любая сильная и крупная организация (в данном случае военно-промышленный комплекс) спонтанно стремится к расширению сверх всякой необходимости.

Между прочим, в конце 50-х годов Хрущев начал было резко сокращать расходы на армию и на обычное вооружение. Ликвидировали тяжелый военный флот, сокращалось производство танков, масса военных преждевременно увольнялась на пенсию. На последнем моем военном сборе в самом конце правления Хрущева (я был офицером запаса зенитных войск) я узнал, что на вооружении зенитных войск осталась только одна 47-миллиметровая пушка!

Но все это, как известно, не оздоровило экономики страны.

Что же касается утверждений о больших расходах Советского Союза на помощь «друзьям» за рубежом, социалистическим странам и прочим, то это полностью дело «подпольной» советской пропаганды, «службы слухов» КГБ. К сожалению, эту версию сейчас подхватили и оппозиционные неонационалисты во главе с Солженицыным.

Расходы советская казна несет только до тех пор, пока «друзья» не попадают в карман. После этого начинаются доходы! Чешские, польские, венгерские государственные деятели прямо говорили об этом в годы кризисов. Конечно, тут случаются иногда осечки, как было с Индонезией или сейчас с арабскими «друзьями». Но из своей 10-летней журналистской работы в промышленности я вынес убеждение, что доходы от тех же восточноевропейских соцстран превышают расходы на т. н. помощь: столь много оборудования получает Советский Союз из Восточной Европы. (И уран из ЧССР!)

Не говоря уже о том, что Восточная Европа буквально одевает и обувает городское население СССР, восполняя немощь советской легкой промышленности.

Конечно, ни у кого из нас нет точных данных. Но каким бы ни был истинный баланс помощи и поборов, а шовинистическое раздражение в народе против «друзей-нахлебников» уже сыграло свою добрую службу для советского руководства, когда надо было подавлять Венгрию и Чехословакию!

И, наконец, при всем при этом удивительным образом забывается, что США также участвуют и в гонке вооружений, и экономическую помощь оказывают многим странам, и финансируют различные фонды ООН, тратя на все это несравнимо больше чем СССР. [5] 11-го мая 1977 г. в Москве, в институте США и Канады АН СССР выступал Эгон Бар, до недавнего времени руководивший экономической помощью ФРГ развивающимся странам. В 75 году, сообщил Вар, ФРГ предоставила в 2,5 раза больше такой помощи, чем все страны Варшавского пакта вместе взятые. Помощь всех промышленных стран Запада составила в 75 году 13,6 миллиарда долларов против 0,8 миллиарда долларов помощи стран Варшавского пакта. С 1970 по 74 гг. доля помощи стран Варшавского пакта в общем объеме помощи, оказанной в мире, сократилась с 2,6 % до 2,3 %. Наконец, помощь стран Варшавского пакта предоставляется, по словам Вара, на более жестких условиях, нежели помощь промышленных стран Запада и Китая. Разумеется, этот доклад Бара не был опубликован в СССР, и слушала его избранная аудитория. Однако это почему-то не делает экономику США столь неэффективной, как советскую.

Существует, конечно, и скрытая помощь «братским» партиям и движениям. Но подобная помощь оказывается и другой стороной, и главное — для современной экономики великих держав размеры такой помощи относительно невелики.

В заключение этой темы надо отметить, что режим в СССР при всех его апокалипсических параметрах отличается от многих диктаторских и тоталитарных режимов прошлого своей организационной расхлябанностью. И таким он стал почти с самого рождения, так как связано это с историческими и, стало быть, с национальными особенностями россиян. Особенности эти, наложив свой отпечаток на советский тоталитаризм, им в свою очередь были законсервированы.

Речь идет об относительной недисциплинированности российских людей и об их традиционном неуважении к распоряжениям и установлениям властей.

И поэтому советскому режиму в организационном отношении всегда было далеко, например, до нацистской Германии или империалистической Японии.

Но если вдуматься, эта организационная слабость режима, его всегдашняя расхлябанность, а отсюда и трусость, делают его в сущности лишь более живучим и опасным. Он тщательней маскируется: «измы», «борьба за мир», выжидает, действует тихой сапой, при случае прихватывая то, что плохо лежит. Он скорее напоминает шакала, чем волка. Но «волки» уже давно погибли из-за своей смелости, а «шакал», достаточно прихватив и проглотив, здравствует, нацепив овечью шкуру.