Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!

Часто говорят, что строительство социализма шло бы в нашей стране несравненно успешнее, если бы не навязанная нам эксплуататорскими классами гражданская война. Однако не следует забывать, что в развязывании этой войны Ленин, вольно или невольно, сыграл весьма важную роль.

Во время Первой мировой войны Ленин занимал пораженческую позицию. Он призывал социалистов всех стран превратить войну империалистическую в войну гражданскую. Большевики немало сделали для разложения царской армии, для пропаганды братания солдат на фронтах (хотя решающий удар по старой армии нанесло Временное правительство, в особенности его «Приказ № 1»). Неудивительно, что царское и Временное правительства его обвиняли (может быть, и не без оснований) в том, что он ведет свою разрушительную работу на деньги германского генштаба. В газете «Живое слово», например, в 1917 году прямо писали, что Ленин и Ганецкий (которому приписывали связь с немецким генштабом и роль посредника между немцами и Лениным) — «немецкие шпионы». (Но прав был Керенский, который сам, видимо, не был в этом отношении безгрешен: Ленин был не агент немцев, у него были свои цели, он старался использовать немцев, а они — его). Жители России могли верить или не верить этой информации, пока большевики находились в подполье. Но когда они взяли власть, а Ленин стал главой правительства, для сознательных граждан России вопрос об отношении большевистского руководства к Германии приобрел важное значение. Ленин обратился к немцам с предложением о мире в обход СНК. А немцы, когда с ними начались переговоры о мире, предъявили такие требования, которых нельзя было бы предъявить и к полностью разгромленной стране. Условия мира были настолько тяжелыми и унизительными, что у нас они до сих пор полностью не опубликованы. И когда Ленин, не пытаясь даже хоть что-то выторговать, согласился на подписание Брестского мира (который сам называл позорным и похабным), для многих русских патриотов это стало как бы доказательством того, что Россию возглавил немецкий агент, и они подались на Дон — к Каледину, Краснову, Корнилову, Деникину…

Но почему Ленин так стремился заключить этот «похабный» мир? Говорят, что нужно было во что бы то ни стало получить передышку. Это так. Но была и еще более важная причина, о которой не принято говорить.

Большевикам легко было взять власть в Петрограде, где она «валялась», и нужно было лишь поднять ее. С боями, но взяли они власть и в Москве. Никого не должно было вводить в заблуждение последовавшее затем «триумфальное шествие Советской власти» по стране. Ощущение обретенной наконец свободы миллионами граждан привело к тому, что власть центра оказалась минимальной, в стране воцарились хаос и анархия. Украина, Грузия и другие окраины заявляли о своем отделении от России, возникали даже мелкие суверенные республики в пределах отдельных сел. Но самой страшной и потенциально разрушительной силой стала уходившая с фронта армия. Миллионы солдат снялись с позиций и, вооруженные винтовками, а порой и пулеметами, ехали домой, силой захватывая поезда, добывая себе пропитание как удастся. Брошенный невзначай Лениным лозунг «Грабь награбленное!» был воспринят в стране со всей серьезностью. Большевики приняли самые крутые меры для наведения порядка в столицах, где в их подчинении были отряды латышских стрелков, рабочих и матросов, но что они могли тогда поделать с грозной стихией миллионов демобилизовавших самих себя солдат? Известно, что даже во время переезда Советского правительства из Петрограда в Москву его эшелон едва не был расстрелян анархистами из встречного поезда. Уже в Москве сам Ленин стал объектом нападения бандитов, остановивших его автомобиль. Бандиты вытащили его, сестру Марию Ильиничну и шофера из машины и, приставив дуло револьвера к виску вождя, очистили его карманы. То, что он и сопровождавшие его остались живы, надо считать чудом. Но такие случаи убеждали новую власть, что малейший промах с ее стороны мог стать для солдатской орды поводом направиться к столице, где к ней присоединились бы воры и хулиганы, и трудно предсказать, чем бы такой поход завершился. Поэтому заключение мира стало для новой власти условием выживания.

Такой поворот событий был для Ленина неожиданным. Он, как и Маркс, мечтал о подлинно народной революции, которую представлял себе как шествие когорт сознательных пролетариев, естественно, прежде всего в развитых капиталистических странах, которым русские пролетарии дадут только первый толчок. Но когда он увидел действительную, а не придуманную теоретиками народную революцию, представшую перед ним толпами полупьяных солдат с винтовками, в любой момент готовых поддаться агитации горячих голов и двинуться в любом направлении, чтобы установить тот порядок, какой им казался единственно правильным, его обуял ужас. Эти настроения хорошо выражены в его словах, приведенных Горьким в воспоминаниях о Ленине: «Ну, а по-вашему, миллионы мужиков с винтовками в руках — не угроза культуре, нет? Вы думаете, Учредилка справилась бы с их анархизмом?»