Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!

Ленин признавался, что «заключение мира с Польшей встретило большое сопротивление», ибо его условия были «выгодны для Польши и очень тяжелы для нас». Ленину пришлось выдержать почти такой же ожесточенный бой, как и при заключении Брестского мира.

Кажется, провал этой авантюры впервые заставил Ленина и его окружение усомниться в действенности идей пролетарского интернационализма и крепко задуматься над национальным вопросом в новых условиях, разобраться в том, что же такое пролетариат, действительно ли он — могильщик капитализма. Ленин крепко усвоил мысль Маркса и Энгельса, высказанную еще в «Манифесте Коммунистической партии», о том, что вся предыдущая история человечества была историей борьбы классов, и он последовательно проводил в жизнь классовый подход. Однако эта мысль отнюдь не бесспорна. История — это скорее история борьбы государств, в которой классы выступают вместе, с национальных позиций, что и доказала панская Польша. Борьба между классами сосуществует с борьбой внутри классов, даже внутри семьи, и классовая борьба приобретает антагонистический характер лишь в переломные моменты истории. И вовсе не пролетариат становится могильщиком буржуазного строя, как сама буржуазия не была могильщиком феодализма. В России царское самодержавие свергла не буржуазия — на улицы Петрограда вышли женщины, возмущенные перебоями с продажей хлеба, а их поддержали солдаты столичного гарнизона, которым надоела бессмысленная кровопролитная война во имя чуждых им и России интересов, и ехать на фронт им не хотелось. Царь дал петроградскому начальству телеграмму: «Повелеваю прекратить в столице беспорядки». А в итоге сам вынужден был отречься от престола. И в штурме Зимнего дворца, низложившем Временное правительство буржуазии, пролетариат практически не участвовал. Вопрос о движущих силах революции, да и истории вообще, более сложен, чем это представлялось классикам марксизма. Вообще свергают старый строй не передовые классы, выросшие в его чреве, а те силы, которым тесно в его рамках.

Все сказанное не означает отрицания идеи мировой революции как таковой. Лозунг мировой революции вначале сыграл огромную роль в мобилизации масс, потому что русского человека не могла вдохновить узконациональная идея, а призыв установить братство трудящихся всех стран планеты нашел в передовых слоях нашего народа горячий отклик. Но со временем этот лозунг стал мешать осознанию русским народом задач устроения своей собственной страны. Но Ленин до конца своих дней думал лишь о том, как бы Советской России продержаться до революции в странах Запада. А мысль о построении социализма в одной, отдельно взятой, стране, тем более в такой, по мнению Ленина, отсталой, как наша, оставалась ему до последних дней жизни чуждой. Да это было тогда общепринятым положением, его разделяли и ленинское окружение, и Троцкий. Правда, Ленин порой говорил об условиях нашей «окончательной» победы, а свое последнее публичное выступление заключил словами: «…из России нэповской будет Россия социалистическая», но это было скорее лозунгом, чем результатом научного анализа.

Два других шага большевистской власти, предпринятые по инициативе Ленина, способствовали тому, что гражданская война в России приобрела столь ожесточенный характер. Во-первых, создание «комитетов бедноты», ставших во многих районах фактическими органами государственной власти. Ленин уже в 1917 году выступил за коллективизацию. Но почему Ленин и его окружение считали Россию дикой страной? Потому что это было общее понимание своей страны русской интеллигенцией, которой были присущи (как это хорошо показали авторы знаменитого сборника «Вехи») космополитизм, атеизм и ненависть к российской государственности. Поэтому им и в голову не могло прийти, что русский народ обладает своей, притом высочайшей, культурой, просто она не похожа на ту западноевропейскую культуру, которая для нашей интеллигенции была эталоном. (Ленин даже не нашел других поводов для «национальной гордости великороссов», кроме того, что Россия дала несколько видных борцов за свободу.) Даже после революции Ленин едва ли не в каждой своей значительной работе сетует на отсталость и некультурность России: «мы страдаем от того, что Россия была недостаточно развита капиталистически»; «мы спотыкаемся о недостаточную культурность масс». В Германии и даже в Венгрии якобы гораздо выше общий культурный уровень, более значительна и прослойка пролетариата, а также инженерно-технического персонала, и т. п. О «дикости» России свидетельствовали и бытовые факты, например, когда Зимний дворец был взят, он был не только разграблен, но и загажен, хотя канализация в нем работала. То, что это было не просто проявлением дикости, а своего рода местью бывшим угнетателям, не сразу пришло в голову вождю.