Евгений Примаков - Россия в современном мире. Прошлое, настоящее, будущее [сборник]

В общем и целом можно прийти к выводу, что без искоренения коррупции или хотя бы значительного снижения ее уровня в России не удастся провести модернизацию, а в списке стран, подверженных коррупционному воздействию, мы будем сохраняться на постыдных последних местах.

Что мешает борьбе с коррупцией? В первую очередь широко известные лазейки, которыми пользуются чиновники, чтобы обойти антикоррупционные меры. Например, ужесточаются требования точно отобразить в декларациях доходы, собственность на недвижимость государственных служащих всех рангов, их супруг и малолетних детей. Но при этом закрываются глаза на то, что чиновник может записать свое имущество на взрослых детей, родственников, доверенных лиц. Так и делается, в результате чего государственный служащий с умеренными доходами может фактически владеть и владеет шикарными особняками, автомашинами высокого класса и т. д. В. В. Путин выступил с инициативой контроля не только над доходами, но и над расходами чиновников. Эта мера, если она будет осуществлена, несомненно, окажется более действенной.

Судебные дела по коррупции доводятся лишь до определенного уровня – отсекаются те коррупционные связи, которые ведут выше. Подобные ограничения в судебном рассмотрении коррупционных дел выхолащивают борьбу с этим злом. При ограниченной борьбе с коррупцией невозможно ее искоренить.

Однако, даже учитывая распространенность коррупции в стране, не согласен с призывами начать тотальную войну со взяткодателями и берущими взятки. Это может создать такую волну противоречий, которая захлестнет страну, выведет ее из равновесия, не даст ей возможность развиваться. К тому же «взятка» «взятке» – рознь. Я помню, когда мы вместе с С. А. Ситаряном, будучи аспирантами экономического факультета МГУ, стали первыми, кого поселили в новом здании на Ленинских горах, – тогда еще на каждого аспиранта приходилась достаточно большая комната в 11 кв. метров. Узнав, что у коменданта есть коврики, мы попросили постелить их в наших комнатах и отблагодарили его двумя бутылками хорошей водки. Была ли это взятка? А если благодарный пациент преподносит вылечившему его врачу подарок, нужно ли его и врача привлекать к ответственности? Естественно, другая ситуация, если врач требует мзду за то, чтобы положить в больницу и лечить больного. Это, без всяких сомнений, вымогательство взятки.

Очень мне понравилось заключение заместителя министра экономического развития России А. Клепача, который сказал во время дискуссии в Академии народного хозяйства: «Надо сделать так, чтобы в России интеллектуальный труд, труд, связанный с предпринимательством, а не с властной или природной рентой, позволял иметь достойные доходы. Только когда ученый, учитель и врач в России смогут зарабатывать достойные деньги, мы получим инновационную экономику, а не только страну, которая экспортирует нефть, девушек и будущих лауреатов Нобелевской премии» [217].

В неменьшей степени, чем коррупционная угроза, над Россией нависает опасность технико-технологического отставания. Об этом много написано выше. Хочу лишь добавить: если не возьмемся за ум, если не нацелим в максимальной степени государственную политику на создание комплекса условий, способных воспрепятствовать такому отставанию, у России не будет будущего как у великого государства. Созданием «инновационных пятен» на карте России такую участь не предотвратить – нужны решительные и комплексные меры, раскрепощающие научно-технологический потенциал нации.

Уже было сказано и об угрозе разбалансирования межнациональных и межконфессиональных отношений в России. К этой теме непосредственно примыкает сложная ситуация на Северном Кавказе. До сего времени Центр шел двумя путями для урегулирования положения. Первый – условно говоря, «кадыровский эксперимент», когда Москва признает больше прав за северокавказскими лидерами, рассчитывая в том числе на то, что они сыграют ведущую роль в подавлении боевиков. События в Чечне демонстрируют много аргументов в пользу такого пути. Однако существуют и немалые издержки, среди которых вынужденное согласие с тем, что власть на местах не только может, но и перерастает во всевластие, не ограниченное законом. Второй путь – условно говоря, «хлопонинский эксперимент»: создание Северо-Кавказского федерального округа, применение комбинации из социально-экономических мер и решительных силовых приемов против вооруженных нелегальных формирований с целью все большего втягивания Северного Кавказа в российские государственные структуры.