Строуб Тэлботт - Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами

Некоторые помощники Буша, особенно обожающий лезть в драку Сунуну, говорили о поездке президента на Мальту, словно о полете бомбардировщика. Они «сбросят большущую бомбу на Горбачева», «он у них закачается», он «и знать не будет, что его сразило». Говоря об инициативах, которые Буш повезет на Мальту, Блэкуилл заметил: «Советы абсолютно не подготовлены ко всему этому. У них глаза полезут на лоб». А Сунуну хорохорился перед президентом: «Мы теперь покончим с застенчивостью — раз и навсегда». Буш заметил в ответ: «И правильно! Обрушимся на них, как полиция на гангстеров!»

Поездкой на Мальту Буш преследовал главным образом личную цель — поднять свой рейтинг, но кроме того, он хотел поддержать Горбачева и укрепить его приверженность реформам. В четверг, 30 ноября, прежде чем выехать на Мальту, Буш сказал своему кабинету министров и Национальному совету безопасности: «Я не хочу скупиться. Я не хочу выглядеть нерешительным. Целью моих шагов там будет показать Горбачеву, что я полностью его поддерживаю».

Прежде чем поцеловать на прощание жену и сесть в вертолет, президент задержался в Розовом саду, чтобы сказать несколько слов двум-трем сотням чиновников» собравшихся его проводить. Он сказал, что «воодушевленный прием», оказанный в Италии Горбачеву, показывает, «как горячо народы Европы хотят, чтобы перемены и реформы продолжали продвигаться вперед».

Буш выразил надежду, что Мальта явится большим шагом к созданию «Европы, которая действительно будет единой и свободной». Они с Горбачевым хотят «установить прочные взаимоотношения, которые позволят добиваться реальных достижений в течение долгого времени. Он ищет пути для продвижения своих реформ, а я ищу пути для поддержания демократии и свободы. И одним из этих путей является поддержка его усилий, направленных на реформы».

Во время полета на Мальту Буша неоднократно будили, сообщая донесения разведки из Манилы, где президент Корасон Акино боролась с попыткой государственного переворота, организованного военными диссидентами. Это был пятый бунт против ее президентства и самый серьезный. Буш приказал американской военной авиации установить контроль над небом Манилы, устроить демонстрацию силы — именно это в конечном счете и помогло ликвидировать переворот.

В пятницу утром, когда президент сошел с самолета в Валетте, лицо у него было серое, а глаза красные. Снедаемый беспокойством по поводу событий в Маниле и волнением, связанным с предстоящей встречей с Горбачевым, он призвал на помощь все свои резервы любезности для обязательного обсуждения американо-мальтийских отношений с премьер-министром Адами.

Глядя из окна президентского дворца, Буш видел, как проливной дождь с ветром хлещет в воды Большой бухты. Днем шторм разыгрался вовсю. Президент укрылся в своих апартаментах на «Белнапе», крейсере с управляемыми ракетами, который был флагманом американского б-го флота. Волны в четыре фута высотой так и швыряли мальтийские патрульные катера и надувную резиновую лодку, в которой находились американские водолазы, выделенные для охраны президента от террористов.

В офицерской кают-компании «Белнапа» Буш встретился со своими советниками по подготовке завтрашней встречи. Внимательно просмотрев свое выступление, подготовленное Блэкуиллом и Райе, он сказал Скоукрофту, что хотел бы что-то «более прямое и менее бюрократичное». Так, например, по проекту речи он должен был предложить Горбачеву статус наблюдателя в структуре, которая будет создана для охраны либеральной политики в торговле. Имелось в виду Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГААТ) — но лишь в том случае, если Горбачев проведет реформу цен.

Президент сказал: «Давайте сразу предоставим этот статус Советам, ничем их не связывая. Мы же хотим, чтобы они узнали систему международной торговли. Кроме того, не забывайте: я работал в ООН. И я немного разбираюсь в статусе обозревателя. Советы при всем желании не смогут причинить нам больших беспокойств, да к тому же, я подозреваю, и не захотят».

Буш решил также опустить часть условий, заложенных в его предложении отменить поправку Джэксона — Вэника. В проекте речи он должен был поставить отмену поправки в зависимость от «честного осуществления» советского закона, гарантирующего право на эмиграцию. Но президент сказал: «Зачем нужна вся эта ерунда насчет честного осуществления? Они уже осуществляют право на эмиграцию. Так что давайте это опустим».