Строуб Тэлботт - Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами

Авторы памятной записки советовали Горбачеву не делать никаких сенсационных предложений по контролю над вооружениями. Оба советских ученых боялись ответного удара сторонников жесткой линии в Министерстве обороны, партийном аппарате и в других местах. Эти люди, придерживавшиеся «старого мышления», уже жаловались на то, что под влиянием Шеварднадзе, вызывающим у них немалое раздражение, Советский Союз уже сделал слишком много односторонних уступок.

Горбачев не должен, советовали Арбатов и Кокошин, ни искать у американцев экономической помощи, ни показывать, что он готов ее принять с распростертыми объятиями. Критики советского лидера в Москве уже поговаривали о нем как о человеке, который с излишней готовностью изображает из себя этакого смотрителя «угасающей сверхдержавы» с протянутой рукой и слишком охотно отдает себя на милость американцев.

Арбатов и Кокошин писали, что Горбачев должен все сделать, чтобы создать у Буша впечатление человека, встречающегося с ним на равных. Он должен делать упор на концепции партнерства между США и СССР. Лейтмотивом встречи должно быть «взаимопонимание и, по возможности, взаимодействие» в предотвращении потенциальной нестабильности международной системы — нестабильности не только в советском блоке, но и во всем мире.

Арбатов и Кокошин заверяли Горбачева, что такая позиция покажется достойной не только дома, — она понравится и Бушу, который, по их словам, принадлежит к людям, предпочитающим предсказуемость событий эффектным неожиданностям, эволюцию — революции.

Горбачев согласился с рекомендацией воздерживаться от взрывания фугасных бомб. Но никто не говорил ему, что он должен избегать публичных выступлений. Во время остановки в Риме, перед встречей с Бушем на Мальте, он вдруг раздвинул кордон своих телохранителей и принялся целовать детей и обмениваться рукопожатиями со своими поклонниками, кричавшими: «Горби! Горби!» Люди из толпы говорили потом журналистам, что Горбачев «очень симпатичный», что он — лидер «космического масштаба», даже «евангелического».

Советский лидер снова попытался создать иллюзию благожелательного владения событиями, разыгрывая самую слабую карту и делая вид, будто у него на руках четыре туза.

В зале городского совета, под статуей Юлия Цезаря, он призвал вновь созвать в 1990 году Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Идея такого совещания родилась на международной конференции в Хельсинки в 1975 году в значительной степени по советской инициативе. Это было частью попытки Леонида Брежнева заставить Запад признать раздел Европы. Но со временем западным лидерам удалось превратить так называемые «хельсинкские договоренности» в механизм давления на Кремль и его сателлитов в Восточной Европе в вопросах обеспечения уважения прав человека.

И вот теперь Горбачев надеялся использовать иначе Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе и, подменив им Варшавский пакт и НАТО, достичь своей цели — создать нейтральную Европу. А на самом-то деле было уже ясно, что, будучи генеральным секретарем коммунистической партии, главнокомандующим Варшавского пакта, преемником Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева, сам Горбачев, как историческая фигура, терпел большое поражение. Однако, вместо того чтобы примириться с ролью представителя рухнувшей державы, он изображал из себя глашатая самых смелых надежд человечества. В зале Римского городского совета он возвестил: «Нам нужны духовные ценности. Нам нужна революция духа».

Горбачев посетил папу Иоанна Павла II в Библиотеке апостольского дворца XVI века. Будучи поляком, папа долгое время рассматривался Советами как фигура зловещая и провокационная. Называя папу «Ваше Святейшество», Горбачев пригласил его посетить Советский Союз, согласился восстановить дипломатические отношения с Ватиканом и пообещал, что Советский Союз «вскоре» примет новый закон, гарантирующий свободу вероисповедания.

Из Рима Горбачев ненадолго прилетел в Милан, где заявил, что «пражская весна» 1968 года была «допустимым движением к демократии, обновлению и гуманизации общества. Она была правильна тогда и правильна сейчас».

Советский лидер продолжал говорить, а его помощники начали нервничать. Милан стало затягивать туманом. В сообщениях о погоде говорилось, что по югу Европы и Средиземному морю движется сильнейший шторм в направлении Мальты…

Когда помощники Буша в Вашингтоне услышали, что Горбачев предложил возродить Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, они не удивились. Это совещание стояло в подготовленном для президента списке инициатив, которые мог предложить Горбачев. Блэкуилл хвастался коллегам: «Что бы он ни вытащил из мешка, мы к этому уже готовы».